Вадим ещё оставался жив только благодаря стараниям и отварам старой ведьмы. Попадись он чёрту и остальной нечисти до посещения Старого леса, валялся бы уже давно в беспамятстве от одного только укуса змейки Мокшаны. А он продолжал сражаться дальше. Но полученные раны забирали все резервы его молодого организма. Ночное зрение помогло Вадиму найти потерянный в битве пистоль и даже успеть подхватить.
Его одежда на спине и боках вся промокла от крови, сочившейся из рваных ран. В голове шумело и гудело, как будто в ней внезапно разразился девятибалльный шторм. Вадим стал стремительно терять силы, что выходили с каждой каплей его крови. Ослабевшей рукой он поднял мешочек с порохом и стал щедро сыпать его в ствол и на полку пистоля, затем поднял кошель и вытряхнул из него все монеты также прямо в ствол.
Звонкое серебро, не попадая, просыпалось мимо, лишь пара-тройка более мелких денег, пополам с медью, свалились в чёрное жерло и застряли в стволе. Ну, да и этого должно хватить. Не заморачиваясь с пыжом, Вадим поднял пистоль и выстрелил в монстра практически в упор.
Гулкий выстрел разорвал ночную тишину, а яркий сноп огня, вырвавшись из ствола, на миг осветил картину происходящего действия. Мокшана пёрла напролом, стремясь поскорее разделаться со своим врагом. Вадим поднял руку с пистолем, прицелился и выстрелил. Две серебряные и три медные монеты, набрав ускорение, врезались в её череп, пробив его. Монстра качнуло назад, и тело, потеряв управление, стало медленно заваливаться, чтобы спустя пару мгновений полностью рухнуть на землю.
Истошный визг кикимор подтвердил её гибель и, повинуясь чувству мести и яростным призывам чёрта, они ринулись в последнюю атаку. Их осталось пятеро, и все они обладали когтистыми лапами и острыми, хоть и мелкими, зубами. Мелкими хищники от нежити, вот кем они оказались!
Выронив пистоль, Вадим схватился за кинжал, что валялся у ног. Ему становилось всё хуже и хуже. Кровь продолжала струйками стекать по спине, к горлу подкатывала дурнота и всё больше накрывала слабость.
– Надо держаться! – шептал он себе, принимая боевую стойку. – Я должен вернуться, должен вернуться! Я нужен, я нужен, я нужен!
В это время ближайшая кикимора с диким визгом набросилась на него, нанося беспорядочные удары лапами. Другие две последовали за ней, стараясь вцепиться в горло Вадима зубами. Самые осторожные стали подкрадываться сзади.
Первой напавшей достался жёсткий удар сверху вниз прямо в лицо, она даже завизжать не успела, но тут же Вадим оказался увешен двумя другими кикиморами. Вертясь, словно медведь, он пытался стряхнуть их с себя, но не успел этого сделать, как в бой кинулись последние две.
Совместными усилиями они свалили его наземь и принялись терзать всеми силами, разрывая одежду и пытаясь добраться до горла или сердца своей жертвы.
Кинжал по-прежнему был зажат в руках Вадима и он, не глядя, на ощупь принялся колоть им лёгкие тела нежити. Кикиморы оказались восприимчивы к обычной стали, а их когти и зубы не годились для быстрого умерщвления и, в конце концов, понеся потери, они отступили, оставив Вадима лежать на земле.
Весь истерзанный, но упрямый в своем желании выжить, он смог сесть, тяжело опираясь на кинжал, что ушёл при этом всем лезвием в сырую землю.
– Врёшь, не возьмёшь! Мне ещё возвращаться назад нужно, – говорил он вслух, – я вам докажу, что вы все говно полное: что нечисть, что нелюдь, что боги срамные, я докажу и покажу вам.
