– Майя Тимуровна? – меня окликнули. А вот этого человека я хорошо знала: Светлана Михайловна, секретарь Аделя. Она была, можно сказать, мостиком и рупором между мной и мужем, когда он был на работе.
– Вы к Аделю Каримовичу?
– Да, он в офисе сейчас?
– Да, пока да. У него встреча только через час, – сверилась с расписанием в айпаде.
Светлана Михайловна была не типичной секретаршей, на которых в свое время насмотрелась, стажируясь у Давида. Женщина лет сорока, симпатичная, точная, исполнительная, в деловом костюме и туфлях на маленьком каблучке. Никаких грудей, ног и губ.
Светлана Михайловна сделала для меня временный пропуск, и мы вместе поднялись на директорский этаж. Через холл в приемную, а там тяжелая дверь из черного дуба.
– Я доложу, – мне показалось, что сказала слегка виновато. Светлана Михайловна подошла к двери, коротко постучала и взялась за ручку: надавила осторожно, словно бы боялась, что заперто.
Нет, открыто.
Я не стала ждать, когда Аделя предупредят, а ускорилась и вошла точно вслед за его секретарем.
– Майя?! – он удивился. Еще бы. Мой муж был не один в кабинете. С женщиной. Они стояли рядом и, смеясь, шептались.
Стильный брючный костюм, шпильки, алые губы. Блондинка, высокая, фигуристая. Она неприлично близко стояла к Аделю и даже сейчас при свидетелях не отступила.
– Адель Каримович, к вам супруга… – Светлана Михайловна явно нервничала.
Я сразу поняла, что это Она. Цепкий острый взгляд и хозяйская собственническая улыбка. Эта женщина знала, кто я, еще до доклада секретаря. И я ей совсем не нравилась. Ну, это взаимно.
– Света, сегодня поступала корреспонденция? – начальственно и фамильярно поинтересовалась, наконец отлипая от Аделя.
– Да, Каролина Сергеевна. Все направили в ваш отдел.
Вот она – Каролина…
– Хорошо, – ответила и обернулась к моему мужу. – Позже… договорим…
Прошла мимо меня, бросив сухое:
– До свидания.
Мы с Аделем остались одни. Я прошла вглубь кабинета, сняла пальто и бросила вместе с сумочкой на диван, сама устроилась на широком подлокотнике, перекинув ногу на ногу.
– Я к тебе с деловой просьбой.
Адель непонимающе свел брови, схватил стул и поставил так, чтобы оказаться прямо напротив меня. Он оседлал его и, сложив руки на спинке, произнес:
– Заинтриговала.
Меня неожиданно словно током шарахнуло, и я поняла, что не хочу. Как к мужу к нему относиться не хочу. Как бы я ни боролась, но обиды трепали душу и входили в сердце. Особенно сейчас, когда увидела воочию эту женщину: их флирт и улыбки. Я ведь жена. Что ни говори, а наш брак давно не фиктивный, хотя в истинном смысле мы никакие не супруги. Я научилась абстрагироваться от Аделя как от мужа: так легче воспринимать наш дикий по своей сути союз. Но, столкнувшись с прямым доказательством этой неправильности, хочется спрятаться под одеяло и выть белугой. Точнее, хотелось вчерашней Майе.
Нет, боли уже не было, но женская обида как яд: не вытравишь никаким средством и противоядия нет.
Может, хватит? Не хочу закрываться, прятаться в кокон равнодушия, говорить через губу и ждать, когда попустит. Ведь Адель не станет извиняться: он на берегу все определил, и мои обиды – мои проблемы. Как и мои чувства к нему. Были чувства. Сейчас что-то остаточное, странное, темное. День рождения – день перемен в себе. Перерождение.
Я рассмеялась и стянула с волос резинку: сегодня заплела идеальный высокий хвост, деловой казаться хотела, не помогло.
