Затянулась лиловая нитка
узлом —
не распутать его —
только нитку порвать.
Низко месяц крадётся
над тёмным селом.
Низко-низко,
да только рукой не достать.
В сером небе жемчужном
летаем. Нас много.
Наши крылья устали
в полёте недужном.
Мы, обмякшие и неживые,
всё летаем,
рисуя кривые.
А на Южном и Северном
Полюсе
выпрямляем их
в тонкие полосы.
Ах, как жаль,
что теперь мы не в голосе!
В полночь небо такое было —
словно море его накрыло.
Став совой, полуночной птицей,
я беззвучно пошла кружиться
меж землёю и звёздным небом —
возле тех, кто со мною не был
ни правдив и ни добр, ни весел,
кто ярлык на меня повесил,
кто прошёлся по мне ногами,
кто без умысла бросил камень…
Я над вами, я с вами, люди,
беспощадные мои судьи.
Невидимкой в ночи летая,
Я мечтаю о вашей стае.
В сияющей бездне
сентябрьского дня,
летучие листья,
держите меня.
Плыву я по небу
среди облаков.
и не было, не было
легче оков,
чем эти воздушные
нежные крылья,
чем этот полёт
над Землёй без усилия.
Планета сегодня
отторгла меня
в сияющей бездне
сентябрьского дня.
И счастлива я,
и назад не хочу,
и силой желанья
лечу и лечу!
Мне крыса ночью
песню пела —
ну, как умела.
Мы сошлись
на том,
что страшно надоела
и ей и мне
собачья жизнь!
В этой призрачной метели,
пьяной, рьяной, вихревой,
сонмы Ангелов летели,
только крылышки свистели,
да сиял над головой
нимб у каждого живой.
В Лету канем светляками
и в метели вихревой
полетим, гремя руками,
по асфальту мостовой.
– Что ж, вы, Ангелы, в аврале
так бездарно нам наврали?
Что ж, украдкою,
подпольно,
нам конфетки раздавали,
Вы – Божественная Рать?
– Чтобы было вам не страшно
и не больно
умирать!
Облезлые белки на рыжей сосне.
Лиловая яблоня в гроздьях цветов.
Последние сутки буянить весне
под песни кукушек
и пёстрых дроздов.
У клёна упругое юное тело
трёхпалой листвою
прикрыто чуть-чуть.
Как много, весна, ты ещё не успела!
Но кончен зелёный и солнечный путь!
Пришедшего лета леса и поляны
укрыты цветочным июньским ковром.
Весне светлоглазой
и больно и странно
смотреть,
как темнеет листва покаянно,
смыкаясь под небом
тяжёлым шатром.
В темноте за глянцевым окном
ходит, бродит Новогодний Гном.
Вот прильнёт к холодному стеклу —
и в твоём жилище на полу
зацветёт Невиданный Цветок.
Гном бездомен, весел и жесток.
Ночь – его любимая пора —
прах Миров и Звёздная игра.
Ты сорвёшь Цветок Твоей Мечты —
засмеётся он из темноты.
Лепестки свернутся и умрут —
в декабре мороз трескучий крут.
Замирает сердце – за окном
всё стоит и смотрит Крошка – Гном.
Одна душа живая – муха,
живёт со мной, не уходя.
А впереди темно и глухо —
завеса снега и дождя.
В беззвучном белом хороводе
совсем одна, совсем одна,
поняв, что жизнь моя уходит,
замру у чёрного окна.
Шагну легко в метельный вечер,
рванусь отчаянным комком
ветрам и холоду навстречу.
Метнётся тень под потолком
обманным чёрным силуэтом.
И вдруг покажется при этом,
что жизнь и счастье впереди,
А УТРОМ, УТРОМ БУДЕТ ЛЕТО!
Опять не спать и глохнуть в тишине
от темноты, крадущейся, как кошка,
от Космоса, пришедшего Извне,
ломящегося в самое окошко.
Всесилен Свет, но не сильнее Тьмы.
В её Громадном, Хмуром, Беспросветном
всё кажется законченным и смертным.
Что в ней глазами можем видеть мы?
Нет ничего.
И нас, упрямых, нет —
ни в Космосе,
ни в Тартаре,
ни дома.
Весь мир —
лишь удивительнейший бред
на трёх китах лежащего Фантома.
Зыбкий снег и пьяный ветер.
