Так что же было там положено Юпитеру
На первозданных, олимпийских небесах?
Не хитро, просто, но предусмотрительно
Да всё, что он себе позволил сам.
Карать дугою миллионовольтовой,
Иметь богинь и скромных дев земных,
Дарить бессмертие элитарным скольким – то
И отнимать дыханье у иных.
Эпоха минула – языческие бредни
Не сгинули и всюду начеку;
Они опять явились к нам намедни
И стало всё позволено быку.
И красть у нас, и вывозить в Европу,
И лгать, и клясть, что завтра – благодать,
И конституцию задвинуть пиплу в попу,
И быковать, и быковать, и быковать.
Опохмелитесь, люди, посмотрите –
События растут как снежный ком;
У нас – что ни правитель – то Юпитер,
Ещё вчера родившийся быком.
(Примечание 1: стихотворение размещено с согласия автора)
Очевидно, что парнишка ни с одной «скромной» земной девой не был, а то написал бы подробней, а в остальном… претензии Европы, крах общества, нагромождения лжи… Как парнишка это понял?! Странным казалось всё.
– Откуда слово такое взял «опохмелитесь»? – я не мог поверить, что это его стихи.
– Сам удивляюсь. Андрюшек, а разве сейчас опохмеляются?
Мальчишка пожал плечами, а Илим пришел к заключению:
– Точно говорю, он и про медовуху-то слухом не слыхивал.
– Я когда думать начал, – признался Андрюшек, поборов налёт смущения, – слова сами всплывали. Записал, потом в памяти оргпода ксивонгил, чтобы проверить, правильно ли подобрал.
– Раньше знаешь, «гуглить» говорили, – непроизвольно поправил я, отмечая, что рядом с его непосредственностью, хотелось быть хотя бы честным в ответ.
– Да? А почему?
– Поисковик «Google» назывался.
– А в истории развития Гоутонга о таком поисковике ни слова. Когда же это было?
– Давно, ты ещё не родился. – Ни к чему мне было упоминать, что четыреста лет назад язык Интернета был не китайский. – Значит, слова ты просто слышишь?
– Не слышу, скорее чувствую, знаю что – ли? Они в голове. Как зуд, только одно напишешь, новое свербит.
– И давно так с тобой? – спросил я сочувственно, он же опять нас удивил, воскликнув:
– Если бы! По правде сказать, как назло совсем недавно… в детстве так не было. – И, едва справляясь с волнением, потупил взгляд, внутренне ругая себя за упоминание своей запретной темы «семейное прошлое» спросил: – А мы на чём отправляемся? – Отсутствие средства передвижения, доставившего меня к ним, озадачивало не только его одного. Но я не торопился рассказывать.
– Андрюшек, ты собери с собой кое-чего из вещичек, – велел Илим и выжидающе уставился на меня. Мальчишка скрылся за люком и, шаркая по бетонному полу, побрёл по коридору нижнего уровня. Сидя спиной к столу, я отвернулся от вопрошающего всем видом Илима и спросил, глядя в кажущуюся пустоту.
– Как дозор на него вышел?
– Ты о чём? – откликнулся Илим, вернув беззаботный тон. – Я его в пустыне нашел, в остывающем наземном модуле, без сознания.
– Не твоё это, зелейник, по пустыне шастать. Пацан сказал, ты появился – значит, был не сразу. Его кто-то из вас двоих сюда доставил.
Вздохнул, показывая, «извините, но сами вынуждаете», вытащил из кармана золотую пыль от перстня непринятого Есенией, поднял руку, согнутую в локте, высыпал пыль из мешочка на ладонь и, сделав бросок рукой, подул. Обсыпанные микроскопическими бликами передо мной застыли две недоумевающие рожи.
Невозможно было удержаться и не пошутить, если двое громил думая, что их не видно, жмутся по углам небольшой комнаты уже несколько часов. А здесь мой стёб ещё и делу помог. В продемонстрированном трюке присутствующие признали нечто им известное, уверились, что я обладаю артефактом ведающих, и расслабились, не подозревая о моих истинных возможностях. На самом деле, чтобы развеять морок невидимости мне артефакт под названием «Явственная пыль» был не нужен.
