Представив, как Старик все-таки созревает на это, Вадим не может удержаться от смешка. Картина представляется бы колоритная по самой своей сути.
— Боря, у тебя горячее что-нибудь есть? — произносит Вадим, разглядывая синеватые губы зайки. Нет, у самого Вадима тоже были методы согревания окоченевших женщин, вот только эта конкретная — со стыда наверняка сгорит во время секса в присутствии водителя. И без особого повода такую нервную встряску ей устраивать не стоит.
— Кофе, — откликается водитель. — В термосе. Подойдет, Вадим Несторович?
— Давай сюда, — деловито качает головой Вадим.
Термос Боря достает тоже из багажника, по пути сделав таинственный крюк к скамейке. Что-то оттуда берет и возвращается к машине. Вместе с термосом в руки Вадима ложится и маска, которую он выдавал Соне, чтобы спрятать её симпатичную мордашку от соглядатаев Баринова. Надо же, какой Борис ответственный – хозяйское имущество примечает. И надо же – зайка сохранила масочку!
— Ошейник выбросила? — с мягким укором спрашивает Вадим, бросая на девушку косой взгляд. Спрашивает абсолютно без раздражения. Она еще не понимает ценность такой вещи как ошейник, Вадим и надевал его на неё не как на свою сабу. Так. Девочка-игрушка, случайно попавшая ему в руки.
— Простите, — виновато шепчет Соня, отчаянно ежась, и укутываясь в плед по шею. — Не могла же я домой прийти еще и в ошейнике.
— Да-а-а, твой папочка вполне мог поинтересоваться, кто на тебя его надел, — произносит Вадим, наливая кофе в крышку термоса. Наливает и принюхивается — от кофе ощутимо паънет алкоголем. — Коньяк? Боря, ты что, бухаешь на работе?
У водителя пылают уши. Ну, еще бы, такое палево. Теперь понятно, почему кофе в термосе, хотя в каком-нибудь МакАвто подавали же наверняка в стакане. Но кофе в стакане про запас не отложишь, да и коньяка в него не дольешь.
— Только после конца смены, Вадим Несторович.
— Ну-ну, — скептично откликается Дягилев. — Откручу башку, если замечу. А лишат прав – с работы ты у меня вылетишь.
Впрочем, Бориса спасают от расправы пять лет верной службы и чистая репутация. Столько лет рядом с Дягилевым держались только очень честные, верные и действительно ответственные сотрудники.
— С коньяком, — предупреждает Вадим, протягивая Соне кофе, но девушке, кажется, уже плевать. Лишь бы горячее. Обхватывает нетерпеливо своими маленькими ладошками крышку термоса, чуть нос туда не окунает.
— Спасибо, — почти шепотом произносит зайка, несмело поднимая свои глаза на Вадима. И все-таки её ему слегка жалко. Слишком много всего свалилось на эту тепличную розочку за прошедшую ночь. И муж психанул, и отец из дома выгнал, и… Вадим еще тоже за достоинство вечера точно не считается.
— Куда едем, Вадим Несторович? — спрашивает Борис, чуть оборачиваясь к начальнику.
— Домой, Боря, мы едем домой, — отзывается Вадим, разглядывая зайку, мелкими глоточками пьющую кофе.
Как он и думал, девушка тут же вскидывает глаза.
— Вы обещали отвезти меня в полицию, — хрипло произносит Соня. О, и голосок проявился. Связки отогрелись или характер?
— У меня теплее, — ухмыляется Вадим. — И бомжи по моему дому не бегают.
Насчет ночных бабочек гарантировать не стал. Сегодня их, конечно, нет, но нельзя же было сказать, что так дело обстоит всегда...
— Вы обещали, — с нажимом напоминает девушка.
— Зайка, что ты хотела от полиции, чего не могу дать тебе я? — Вадим откидывается на спинку кресла, разглядывая дочь Афанасьева и размышляя на тему того, насколько давно он находит эротичным вид замерзшей девушки. Не замечал раньше за собой такой тяги, а вот надо же, сейчас лишь сильнее заводит. Так и хочется пересадить эту дурочку к себе на колени и хорошенько её взгреть. Практически не раздевая, лишь расстегнув боди. Там и расстегивать-то всего ничего — снизу три крючка в ряд. Вадим прекрасно умел с ними управляться. Вот. Расстегнуть крючки, рвануть колготки в разные стороны, развернуть девушку к себе спиной и усадить на член. Одним движением, чтобы вскрикнула от резкого проникновения. И рот зажать собственной ладонью. Чтобы кусала пальцы, но не смела и пикнуть.
