– Я…я… – лепечет дрожащим голосом.
– Головка от хуя, Настя! – рявкаю бешено.
Понимаю, что надо тормозить, но, сука, не выходит.
Тормоза отказали. Крышу снесло к херам. Все предохранители перегорели. Поэтому выдаю такую дичь, от которой самому выть хочется, когда смотрю в её перепуганные зелёные глаза и на дрожащие губы. А в следующую секунду она вырывает руку, не успеваю перехватить, как Миронова бросается мне на шею и, вжимаясь всем своим идеально подходящим по моё телом, шепчет прямо в рот:
– А ты хотел бы этого? – хрипит, обжигая губы хмельным дыханием. Чего, бля? Даже не успеваю сообразить, что это значит, как она продолжает. – И сейчас хочешь? – жмёт губы к коже на шее, под которой на разрыв пульсирует взбесившаяся вена.
Кровь разгоняется до космических скоростей. Непонятно на кой хрен ожившее сердце долбит рёбра до хруста. Ведьма толкается животом мне пах. Член рвётся наружу так, что кажется, ткань джинсов начинает трещать.
– Не играй со мной, Настя, пока я тебя не трахнул, – с трудом выдавливаю слова из сжавшегося горла, – или не убил.
Я уже реально на грани. Готов схватить её и, как какой-то пещерный человек, утащить в своё логово.
– Знаю, что хочешь. Всегда хотел, Северов. С первого дня. – разрывает мой мозг тихим хрипом.
– Да, сука блядь, хотел! – выписываю откровенно.
Башка полностью отключается от общей системы. Пиздец, как хотел. С первого, мать вашу, дня. С того самого момента, как впервые увидел эту чёртову ведьму в коридоре.
– Хочешь? – опять подаётся бёдрами вперёд, и меня сносит.
Опускаю руки, которые до этого целомудренно держал на талии, на задницу. Вжимаюсь стальным телом в поисках долгожданной разрядки. Не понимаю, как мне всё ещё удаётся тормозить себя.
– Хватит, блядь! – рявкаю в бешенстве.
– Ну так запомни, Северов, ты этого, – ведёт бёдрами, на которых лежат мои лапы, – никогда не получишь.
То, что происходит следом, выбивает меня из реальности, потому что Миронова вгрызается зубами в мою губу, почти прокусывая её насквозь, и сваливает. А я тупо стою, прикасаясь пальцами к губам, и в каком-то ступоре смотрю на то, как они окрашиваются в красный.
Кровь, сука! Эта бешеная стерва меня укусила.
В остервенении срываюсь с места и, выбегая на улицу, ищу её глазами. В фокус ловлю сразу. Ведьма бежит к выходу так, будто за ней адские церберы гонятся.
Догоняю, не позволяя добраться до ворот. Хватаю руками за талию и дёргаю на себя. Она издаёт какой-то сдавленный писк и замирает. Зверь внутри рвёт и мечет.
– Хочешь поиграть? Ну так давай поиграем, идеальная девочка.
Одним движением разворачиваю и набрасываюсь на губы. Мну и кусаю. Но тут же зализываю причинённую боль. Не могу иначе. С ней не могу.
Какого хера так?!
Даю волю рукам, веду по напряжённой спине, тонкой талии, округлой заднице, аппетитным бёдрам.
Хочу её сожрать! Сорвать к чертям одежду, пробраться под кожу, забить собой её блондинистую голову и идеальное тело.
Проталкиваю язык внутрь и напарываюсь на стену из плотно сжатых зубов. Сбавляю напор. Веду руками вверх, касаюсь пальцами лопаток, ощущая, как по её гладкой коже расползаются мурашки. Меня и самого ведёт так, что ноги дрожат.
Да! У меня, блядь, дрожат ноги и подгибаются колени, как у пятнадцатилетнего сопляка, который впервые до девичьих губ добрался. Это полный, мать вашу, аут.
– Впусти меня, маленькая. Моя маленькая девочка… – хриплю ей в рот, ненадолго прекращая терзать сладкие губы.
