Я вдруг почувствовала то, давнее, давно забытое ощущение «норковой шубки», которую мне так не хотелось снимать тогда, семь лет назад, когда мы с ним дружили.
Я выглядела подавленной, раздавленной, а Саша как ни в чем не бывало:
– Привет, Алена!
– Узнала? – он широко улыбался, а его золотые зубы светились на солнце, как электрическая лампочка в двести ватт.
– Как муж?
– Как дети? – продолжал он, медленно потянув упаковку колготок из моих рук, рассматривая и улыбаясь.
Я даже и не понимала, откуда он знает, что я замужем, что у меня растет сын. Я молчала и пауза затянулась. Он видимо, увидев и поняв, что я нахожусь в состоянии легкого шока, не стал меня мучить долгими расспросами, опять улыбнулся и коротко добавил:
– Телефончик мой помнишь?
– Звони,
– Поболтаем!
И пошел…
Земля начала уходить из-под моих ног. Галя что-то у меня спрашивала, а я ничего не могла ей ответить, лишь что-то кивала в ответ. Какой-то комок застрял в моем горле и я никак не могла от него избавиться. Я не слышала ничего и никого. Я как- будто провалилась куда- то, а куда?
Картинка напоминала немое кино.
Звук отключили, а потом опять включили:
– Ты что, с дуба рухнула? – тряся меня за рукав и стараясь добиться от меня какого-то ответа, кричала Галка в промежутках между рекламой своих тряпок:
– Кому свитерочки?
– Недорого!
– Кому?..
А я стояла как одинокое дерево, без движений, с открытым ртом и застывшим взглядом.
– Плохо мне что-то, домой я поеду! – еле-еле прошептала я, внезапно очнувшись.
– Рехнулась, что ли?!
– А «бабки»?
– Ты как неделю жить- то будешь? – продолжала Галка.
– Не знаю, как-нибудь, – прохрипела я в ответ и зашагала к выходу.
Дорога домой показалась мне вечностью.
Вернувшись к маме, зашла я в спальню, села на кровать и задумалась. А жизнь как- будто остановилась. Ничего не понимаю, не слышу, не соображаю. Мамочка что-то шуршит на кухне. Илюша тихо играет в манеже.
– Ален, боюсь спросить, а что случилось то?
– Умер кто-то? – закончив мыть посуду и заходя ко мне в комнату, с осторожностью спросила мама.
По-моему, во мне умирала Алена, которая была с Олегом, а теперь рождалась новая.
– Помнишь Сашу, рыжего, учились мы вместе, в институте и он частенько приходил к нам домой?
– Папа его еще «жиртрест» называл?
– Да, припоминаю и что?
– Только теперь он не толстый, и не жиртрест,
– А очень интересный мужчина, – прошептала я вслух.
А про себя вдруг тут же подумала:
– Мужчина моей мечты.
Почему-то именно таким он мне показался.
– Я его сегодня на барахолке встретила, случайно, – все также тихо продолжила я.
– И?
– Да нет, ничего, какой-то он другой, особенный, не как все, – закончила я.
И у меня опять дух перехватило. Сердце заколотилось еще сильнее и сильней.
– Семь лет прошло.
– Это что, случайность?
– Или знак? – поймала себя я на мысли.
Нет, ничего случайного не бывает.
Тогда я этого не понимала и чисто на интуитивном уровне чувсвтвовала, что нужно что-то делать, куда-то двигаться, нужно что-то менять.
– Нет, я не могу так больше жить! – повторяла я про себя, лихорадочно начиная искать его номер телефона.
Тогда мы все в записные книжки записывали. Сотовых телефонов и в помине не было. Нашла где-то на последней странице номер его домашнего телефона, очень хорошо, «с любовью» зачеркнутый черными чернилами.
– Нет, ну вот зачем, зачем нужно было зачеркивать номер?
– Нет чтоб оставить на всякий случай,
– Вот дура какая-то! – бранила я себя, копаясь в своей памяти и пытаясь догадаться, какой же все-таки номер был на самом деле.
