Оказавшись в спальне, я юркнула в душ. На этот раз обошлась без половины банки шампуня. Ещё чего?! Смыть с себя White Christal – дорогое удовольствие. Если каждый раз тратить на купание "такие" деньги, то я просто по миру пойду. Нет. Не будем расхищать и так весьма скромный бюджет. Меня же премии лишили, между прочем, уже за три месяца. Ах, Любимский, какой же ты жадный гад! Решил разбогатеть на моей премии? Ну ничего. Я тебе отомщу.
Я успела переодеться и даже сделать недурной макияж, когда в спальне скрипнула дверь. Роман Павлович вошёл в комнату, прошёлся до санузла и в скором времени вернулся обратно. Остановился напротив моей спины и, скрестив на груди руки, шумно выдохнул. А затем его голубые глазища просканировали меня от макушки головы и до самых кончиков пальцев на ногах. От подобного сканирования у меня задергалось веко. Сначала – правое, потом – левое, затем – два одновременно. Я моргала глазами, как поломанный светофор на перекрёстке, а всё почему? Да потому что Любимский обнаружил мою проделку. Блин, ну как так, а? Я же тщательно размешала мужской гель для душа после того, как вылила туда маленькую баночку зелёнки. Сначала он должен был искупаться, а потом я бы сделала такой вид, мол, знать ничего не знаю и видеть ничего не видела. Ни при чём здесь вообще.
– Злата Дмитриевна, вы с головой хоть иногда дружите? – рыкнул за спиной низкий голос.
Градус накалился. Моя пятая точка учуяла опасность и забила тревогу. Нужно поскорее бежать отсюда, пока босс ещё в состоянии контролировать свои эмоции. Резко вскочив со стула, я рванула к выходу. До двери оставалось заветных полметра, когда на моей руке сомкнулись цепкие пальцы. Крутанув на сто восемьдесят градусов, босс прижал меня к стене, заставляя ощутить каждым позвоночникам все узоры на дизайнерских обоях.
– Ты бесишь меня, Злата. Очень сильно бесишь! Твои выходки сидят уже в печёнках.
– Это взаимно, Роман Павлович, – ответила я, храбрясь изо всех сил.
– Лютикова, не перебивай собственного босса, когда он говорит. Поняла? – Любимский трухнул меня разочек, затем – другой и только тогда я одобрительно кивнула головой. – Значит так. После этой командировки ты пишешь заявление по собственному желанию. Я больше не хочу тебя видеть в роли своей подчиненной.
Горечь и обида обожгли сердце. Я порывалась ответить, но язык предательски онемел. К такому исходу событий я оказалась не готовой. Одно дело – работать без премии целых три месяца, а другое – не работать вообще. Пока я хлопала ресницами, как перепуганная зверюшка, босс продолжал прожигать дыры на моём лице. Он казнил меня на месте без суда и следствия. Просто уничтожал, как специалиста, как личность, как человека. Томительная пауза накалила атмосферу. Собравшись с силами, я вздёрнула подбородок вверх, встречаясь со взглядом холодных глаз Любимского. Храбриться – не мой конёк, но я попробую.
– Ты напыщенный, самовлюблённый, деспотичный мажор. Это не ты меня увольняешь, это я не хочу с тобой работать. Так что, убери свои руки, придурок. Больше я тебя знать не знаю, – выплеснула прямо в лицо и пользуясь замешательством Любимского, скрылась за дверью спальни.
Дикая ярость накатила мощной волной, а в ладонях появился такой адский зуд, что я бы с большим удовольствием избила нелюбимого босса, не жалея собственных рук. Но избивать – никто не позволит. Этот офисный червь, хоть и мудак, но всё-таки мужского пола. Тягаться с ним мне не по силам, а вот отомстить – это я вполне могу. Пожалуй, всё-таки стоит принять предложение Сони.
