– Да уже не важно, где я это нашёл… Дед, отдавай, хватит дурака валять!
– А больше тебе ничего не дать? Бач, глист якой ты! Може портки мои брудные5, м? На, вон, поди, поройся биля6 рукомойника у чашке, там валяются обычно. Або7 тебе прям щас снять? – он оголил дряблый живот и потянулся к ремню.
Я невольно поморщился, представив деда без штанов. Пытаясь сдержать смех, чтобы не попасться на очередную провокацию, с трудом выдавил:
– Во-первых не чашка, а тазик. И, кстати, да, нужны объяснения. Хочу записать все эти незнакомые слова и технические термины.
– Ой, тазик, кацапня́!
– Дедуля, – я сложил ладони и протянул: – Ну, пожа-алуйста!
Дедушка нахмурился и сел глубже в кресло-качалку. Он терпеть не мог, когда его называли «дедулей». Считал это слово пренебрежительным. А меня это всегда забавляло.
Дед Сало вытащил из кармана папиросу и начал шарить в жилетке в поисках огнива, бормоча под нос:
– Объяснения-объяснения нужны… А я вже обрадовался, шо портки! Так-так, ну-ка давай выклада́й про научение таковское твоё, шо склоняет рыться у вещах родни.
– Уже миллион раз рассказывал, – я прикрыл глаза и глубоко вздохнул. – Ладно, миллион первый: я учусь на архивоведа. На каждой практике нам нужно подготовить исследование. Я выбрал тему фальсификации архивных документов и хочу рассмотреть её на примере семейных…
– А я семнадцать рокив талдычу, шо меня Вячеславом звать! Слава, Славик, на крайний случай Николаич по батюшке… Да це уж для моих, так бы, товарищей по цеху поболе. А ты усё заладил: «Сало-Сало!». То, шо я почасту луплю сало, не делает меня Салом!
– Дед Сало! Дед Сало! Расскажи сказку! – в комнату ворвались мои младшие брат и сестра – двойняшки. Их веснушчатые лица светились от счастья.
– Видишь, не только я так тебя называю…
– Поддувало задраить! – рявкнул дед, выбросил окурок в окно и обратился к малышам: – Мои хурошие, экую сказку?
– Вот эту, – указал братик на пластинку, торчавшую в кресле рядом с дедовым бедром. Сестрёнка энергично закивала, выражая согласие.
Дедушка задумчиво посмотрел в окно, туда, куда улетела его папироска, и тихо проворчал:
– Ця8 сказка нудна́, лучше давайте про Колобка. Знаете, шо Колобок – це от Кола, а Коло – везде…
– Фу-у! – хором протянули двойняшки. – Хотим эту! Эту-эту! – маленькие ручонки потянулись к пластинке, но дед мягко отстранил их.
– Тьфу на вас! Як9 сговорились, чес слово. Эх, шо с вами поделаешь! – откашлялся. – Уговорили, эту сказку, так эту… Почека́йте10 тут!
Он с трудом поднялся с кресла, опираясь на подлокотники, и, шаркая тапочками, направился к книжному шкафу. Достал тонкие очки из нагрудного кармана и несколько минут задумчиво разглядывал пыльные корешки альбомов, учебников и словарей. Затем, тяжело вздохнув, хлопнул себя по лбу и скрылся в дверном проёме.
Ступеньки лестницы заскрипели под его шагами. Вскоре со второго этажа донеслись топот и сердитые возгласы.
Пластинка, оставленная без присмотра, тут же исчезла. Я схватил её и спрятал под подушку дивана. Затем устроился сверху.
Деревянные ступени снова скрипнули, и в гостиную вернулся дедушка. Он нёс тяжёлый, потрёпанный том с пожелтевшей обложкой. На ней едва читалось название: «Детская книга Александра». Следом ворвалась моя двоюродная сестра – в очках и с возмущённым видом.
Дед плюхнулся в кресло. Сестра, застыв посреди комнаты, всплеснула руками и закричала:
– Мне нужны именно эти сказки, я ещё не закончила рисовать сцену оттуда!
