— Замечательно. Машину сама загонишь. У меня есть дела, и вообще уже слишком поздно. Это тебе так для справки, — зло ответил ей, не заботясь о ее душевном благополучии. Уж о моем Нина никогда не пеклась.
— Ты хотя бы зайди, иначе родители неправильно поймут нас, — фыркнув, Нина добавила, затем потянулась к дверной ручке.
— Нет. Хватит с меня комедий. Я тебе чётко дал понять, что документы на развод поданы и нам нечего больше скрывать. Оставь уже свою игру, Нина, — серьезность моих намерений изводила «недожену» до непоколебимого бешенства. Она вся побагровела от злости и даже затряслась. — Пора уже все рассказать родителям.
— Еще чего! — плюнула она, затем начала рыться в бардачке. Из него летело всё, что попадалось ей в руки, а потом Нина, найдя, что искала, успокоилась. В ее руке были снимки УЗИ, и их она протянула мне. — Вот, полюбуйся, Стацкий. Это твой ребенок.
Я не взял снимки; отчего-то засомневавшись в который раз, я скептически одарил Нину подозрительным взглядом, на что она швырнула в меня листочки, попадая ими мне в лицо.
— Скотина! Ни о каком ДНК речи не пойдет с таким отношением, Глеб! — заревела она, утыкаясь лицом в ладони. Разревелась на всю машину и ее истерический возглас начал привлекать внимание мимо идущих соседский детей, а те в свою очередь, паникуя, бежали домой. — Я не позволю тебе вот так просто отказаться от меня… от нашего малыша, Стацкий. И Кира не получит тебя!!! Не получит – заруби себе на носу, — шмыгая красным носом, Нина уставилась на меня озлобленным взглядом, а ее оскал напоминал гиену огненную.
— Успокойся, ненормальная, — рявкнул на нее, дав понять, что со мной шутки плохи.
Нина мигом замолчала, но ее плечи продолжали подрагивать из-за нервного срыва. Хуже всего тот факт, что все ее заскоки потом так легко не проходили и каждый раз «жена» искала повода закатить очередной скандал, чтобы сполна испить моей кровушки.
— Иди домой. Отоспись, — в приказном тоне рявкнул на нее, посмотрев искоса.
— Мы не собирались задерживаться здесь на такой долгий срок, Глеб. Как же твоя работа в Питере? — Нина слишком быстро сменила ритм речи, словно ругани никакой между нами не было.
— Какое тебе дело вдруг стало до моей работы? — скептически ухмыльнувшись, я посмотрел на Нину, и она никак не ожидала, что я поймаю ее с поличным. Она выдала себя – свое притворство, которым мастерски прикрывалась долгое время. Взяв снимки с очертаниями личика малыша, я внимательно присмотрелся, вдруг уже так мог бы разглядеть – мой ли он. Но в ответ пустота и даже сердце не ёкнуло. Краем глаза заметил, как Нина затаила дыхание, словно для нее в моих руках граната без чеки, а не снимок. — Переживаешь?
— Я?! — ахнула она от внезапного моего вопроса, но потом быстро собралась. — Вот увидишь, Глеб, я не лгу тебе. Осталось семь месяцев, дорогой, — сощурив свой змеиный взгляд, Нина пролепетала.
— Я не знаю каким чудом ты могла забеременеть от меня, но учти – если хоть какой-то намек на махинации с твоей стороны: не жди от меня пощады. Я долго тебя терпел и, думаю, хватит. Будешь платить по счетам так, как и должна была. А теперь выметайся и иди к родителям, — зло сказал я, не терпя возражений.
Нина фыркнула и надула губы, но не ослушалась – впервые, черт возьми, выскочила, как угорелая из машины, распугивая своей неадекватностью две молодых пары. Но на полпути остановилась и, чуть склонившись, так чтобы наши взгляды пересеклись, бросила вдогонку:
