– Что-то случилось? Какие-то проблемы в гимназии?
– Нет, нормально всё, – пробормотала я устало, одевая Оленьку.
– Да какой нормально? На тебе лица нет! Ну? Я же вижу – что-то случилось! Что я тебя, не знаю, что ли? Ты лучше скажи, а то я буду думать самое худшее.
Это вряд ли. Такое и захочешь – не придумаешь.
– Ну что там у тебя? – давил на меня свекор.
Я тягостно вздохнула. Сказать ему все равно придется, теперь, когда эта грязь, возможно, вот-вот всплывет наружу. Так пусть уж лучше узнает это от меня. Хотя его реакцию даже представить было страшно. Он такой щепетильный в подобных вопросах.
Когда мы с Игорем развелись, он принял мою сторону только потому, что тот похаживал налево, а потом ещё и из семьи ушёл. «Распутство! Срам! Опозорил меня… всех нас!» – кричал тогда свекор. И после этого несколько месяцев с сыном не общался. А тут ведь не просто безобидная интрижка…
Ко всему прочему, для свекра репутация – это всё. Он шагу не ступит без оглядки на общественное мнение. Всё ему кажется, что его хотят подсидеть, что кругом все только и ждут, когда он оступится. При его должности, твердит он постоянно, репутация должна быть кристально чистой, без единого пятнышка. А тут не пятнышко, тут тонна грязи…
– Да, есть кое-что, – выдавила я с трудом.
Язык тотчас задеревенел, едва я представила реакцию свекра на мое признание.
– Кое-что и правда случилось. Плохое. Даже очень. Не сейчас, давно ещё. А сегодня… аукнулось.
– Что-то с Игорем связанное? – встревожился ещё больше свекор.
– Нет, Игорь тут ни при чем. Это было девять лет назад…
Оленька, уже полностью одетая, начала хныкать и тянуть меня за руку к двери.
– Спать хочет, днём бабушка опять не смогла уложить, – пояснил свекор, подмигнув Оленьке. Она заплакала ещё увереннее.
– Ну так что случилось?
Я взяла Оленьку на руки, но это не помогло. Она упрямо тянула ручонку к двери. Да и я не могла вывалить такое на пороге, к тому же при ребенке, даже если она этого не понимала.
– Ну что ты пристал? – вышла в прихожую свекровь. – Оленька плачет, устала, мучается. А ты вечно лезешь со своими расспросами, задерживаешь.
Отношения со свекровью у меня с самого начала сложились прохладные. Мы никогда не ссорились, а если у неё и имелись ко мне претензии, я о них ничего не знала. Мы с ней попросту не разговаривали. Здравствуйте, до свидания – вот и всё наше общение. Даже Оленька нас не сдружила. Хотя раньше я пыталась как-то сблизиться, но всякий раз натыкалась на глухую стену, ну и махнула рукой. Впрочем, мне и Юрия Ивановича за глаза хватало.
Он вышел нас провожать.
– Давай я завтра около часу приеду к вам туда, в гимназию? Пообедаем где-нибудь, заодно и говорим.
Я благодарно кивнула и в порыве даже обняла его.
***
Ночью я глаз не сомкнула. Воображение разыгралось так, что какие только кошмары не лезли в голову. Хоть я и не настолько болезненно воспринимала чужое мнение, как свекор, но публичного позора страшилась так, что физически делалось дурно.
Если то видео всплывет, я же в глаза никому не смогу смотреть. Да там вообще хоть беги из города прочь, в глушь, в деревню, где нет интернета. Я бы и скрылась от греха подальше, если честно, но как мы там будем с Оленькой?
Утром перед работой я заехала в отделение полиции и застряла там на два с лишним часа. Пришлось звонить Нине, секретарше, и что-то на ходу сочинять. Хорошо хоть уроков и других важных дел в это время не было. Но, господи, как же стыдно было рассказывать «детали» шантажа дознавателю.
