— Ты ещё слишком молода, чтобы понять меня. Но мы сейчас в полном дерьме, Лисана! — орёт он — Я должен тебе объяснять? Ты и сама всё видишь, ты же не настолько глупа, я не мог вырастить идиотку. Надень в воскресенье красивое платье и будь полезна хоть раз в жизни. — он отходит назад и склоняет голову, осматривая меня. — Пусть это будет что-нибудь красивое, — говорит — Покороче и пусть грудь твою будет видно, но так, чтобы его завлечь. Я попрошу Регину помочь.
— Она определённо знает толк в том, как бы завлечь, — говорю я, жаль, что горечь в голосе скрыть не удаётся, а впрочем, он и без того все мои эмоции почувствует.
А чувствую я сейчас боль, много боли и ярость.
— Не начинай. Я в самом деле должен подстраховаться, я должен остаться на плаву, а рядом с Но…
—Ты должен, — говорю я и чувствую как предательские слёзы жгут глаза, — Всегда только о тебе и речь, а я не хочу, не хочу, чтобы этот урод меня трогал, ясно? Не хочу, чтобы взял меня в качестве платы за твоё спокойствие и возможность сохранить хоть капельку власти, которой, в конце концов, у него не останется. Ни у кого из вас, смирись уже ты!
— Он тебя не в качестве платы возьмёт. Успокойся и перестань строить из себя жертву. Ты ему нравишься, — заявляет он, словно от этого мне должно стать легче. Ему нравится моё тело, а на меня ему плевать. — Ты будешь в безопасности. Ноубл тебя не обидит.
— Я не хочу, — выдыхаю и честно признаюсь, но отец усмехается, качает головой, а у меня дежавю. Какой раз подряд и всё по кругу. — Не нужна мне такая безопасность.
— Лисана, твоё желание не определяет конечный результат. Я уже говорил, всё решено. Воскресенье утром я жду тебя здесь. Но я буду рад, если ты приедешь в субботу вечером и соберёшь вещи заранее.
Ещё чего?
Вечер субботы я проведу кое с кем другим.
С ликаном, которого выбрала сама.
Ничего ему не отвечаю и направляюсь в свою комнату.
— Если пойдёшь против меня, то знаешь, что будет. — летит мне в спину, и я останавливаюсь — Лисана, я чертовски зол, и у меня так и чешутся руки причинить вред кому-то из двоих немногочисленных друзей. Я буду давить на тебя и использую все возможные мне способы, — заявляет он, и я ни на минуту не сомневаюсь в нём.
Запугивать, давить - это как раз про него.
Оборачиваюсь и смотрю на него с ненавистью. Впрочем, это единственное, что я к нему чувствую.
— Я хочу, чтобы ты пришла в воскресенье утром и если не сделаешь по моему, то будут последствия, — он поднимает руку, перебивая меня, когда я хочу что-то сказать. — Мне плевать как, но я добьюсь своего. Сейчас, — он делает глубокий вдох, — можешь меня ненавидеть сколько угодно, но спустя несколько лет ты будешь мне благодарна.
— Я буду, отец, — отвечаю я и растягиваю губы в улыбке, а он рычит.
Разворачиваюсь и, наконец, добираюсь до своей комнаты.
Хлопаю дверью и скидываю на пол всё, что стоит на столе. Знаю, что он меня услышит, но мне плевать. Глубоко и часто дышу, слёзы туманят взор, меня так трясёт, что не сразу удаётся разблокировать телефон.
Я всегда знала, что, в конце концов, он отдаст меня кому-то из них. Я была к этому готова, точнее, я готовилась этого избежать, но чтобы так скоро, чтобы через два дня…
Закрываю глаза и громко всхлипываю.
Это в самом деле происходит со мной. Он отдаст, отдаст меня одному из этих ублюдков, чтобы защитить свою задницу.
Ненавижу его.
Присаживаюсь на кровать и запускаю руку в волосы. Закрываю глаза, даю себе несколько минут, чтобы успокоиться, но у меня ничего не получается, меня трясёт, в груди горит, и я плачу. Позволяю себе выплакаться, чтобы стало легче, а затем небрежно вытираю рукой слёзы.
