С такими мыслями он достал кучу пакетов и сумку с вещами, постоял немного, уворачиваясь от ветра и отправился в дом.
Внутри уже вкусно пахло яичницей с помидорами и свежесваренным кофе. Девчонка стояла у плиты спиной к нему, пританцовывая в такт какой-то мелодии, игравшей в наушниках. Ее тёмные волосы были собраны в пучок на затылке, открывая хрупкую шею. Вся такая маленькая… Захотелось подойти и, просунув замёрзшие руки ей под пижамную футболку, дотронуться до тёплого мягкого тела…
Она резко повернулась.
– Вы уже вернулись?
Илья тряхнул головой, сбрасывая с себя наваждение и злясь за эти непрошеные мысли:
– А что, не видно?
Она широко раскрыла глаза, удивившись такому тону, но ничего не ответила.
Он скинул куртку:
– Я переоденусь.
Илья поднялся на второй этаж и, обнаружив, что обе спальни ещё не заняты, прошёл в ту, которую обычно занимал, приезжая летом к брату.
Зря он сорвался, в конце концов, она не виновата, что его скручивает от одного только вида, мысли, что они одни, а она такая мягкая маленькая и здесь…
Вот ведь чертов стресс! Так и до психушки недалеко, нужно держать себя в руках, а то так и накинется на совершенно постороннюю женщину.
Приняв ледяной душ, немного взбодрился и успокоился. Все готов идти есть яичницу и пить кофе.
До Нового года ещё три дня. Вьюга успокоится, и он отправит это недоразумение домой.
Недоразумение уютно устроилось за столом и, поглащая завтрак, листало что-то в телефоне.
– Вредно за столом читать. Глаза и пищеварение испортите.
– Вы специально стараетесь грубить, чтобы побыстрее от меня избавиться? Но боюсь, что уйти я могу только пешком, и то заблужусь. Легче поляну с двенадцатью месяцами найти, чем дорогу домой.
Илья фыркнул и сел за приготовленную тарелку. Отхлебнул кофе и, стараясь не смотреть в ее сторону, спросил:
– Может, поведаете, почему мама решила дать вам адрес и ключи? Почему не встречаете праздники с семьей?
– Думаю, ответ очевиден – потому же, почему и вы. Так сложились обстоятельства.
– Про свои обстоятельства я в курсе, хотелось бы услышать о ваших.
Она шумно вздохнула и неосознанно облизала губы языком:
– Я не уверена, что вам очень нужно это знать.
– Ну, раз уж я вынужден находиться с вами в одном доме, то хочу быть уверенным, что вы не асоциальный элемент и не прячетесь от закона.
Мира медленно отложила телефон и серьезно уставилась на Илью:
– Вы сейчас серьезно? В таком случае, я просто мечтаю увидеть ваш паспорт и свидетельство на владение этой собственностью, дабы убедиться, что вы не аферист с большой дороги.
Мужчина едва успел подхватить челюсть в полёте, что ответить на данную наглость, он просто не знал.
– Ну, знаете ли, это уже переходит все границы.
– Вот, и я о том же. Давайте, просто попробуем мирно общаться, пока эта метель не позволит нам расстаться и забыть о существовании друг друга.
При этих словах ему стало как-то не уютно, вроде она и права, но что-то внутри протестовало против ее ухода. Попытался себя успокоить: это просто потому, что ему не хочется встречать праздник в одиночестве. Ещё бы себя в этом убедить…
Резко встал и, взяв свою посуду, положил ее в раковину.
– Ау! Стоп! А кто за вами тарелку мыть будет? Я в прислуги не нанималась.
Он скорчил недовольную гримасу:
– Вы же женщина! Разве это не прямая ваша обязанность?
– Ну, и шовинизм! Во-первых, я не ваша женщина, во-вторых, первый раз слышу, что мытьё посуды происходит по половому признаку. Не хотите мыть, сидите в грязи, мне вообще наплевать, я скоро съезжаю.
