(Не) нужная дочь - страница 3

Ответа в сети я не нахожу. Но мне нужно будет задать ей этот вопрос лично. Именно ради этого я сделала те фотографии в кабинете директора.

Поздно вечером я добираюсь домой. Квартира встречает меня холодом, а из комнаты сразу же доносится резкий голос Саши, полный раздражения и пренебрежения:

– Наташа, это нормально вообще? Я с работы пришел, а дома ничего не готово! Ты вообще чем там целый день занимаешься?

Я устало снимаю пальто, стараясь не показать, как мне тяжело. Захожу на кухню. На столе пусто, грязная посуда так и осталась нетронутой с утра. Саша уже стоит с перекошенным лицом, его взгляд пронзает меня, как ледяной нож.

– Я же сказала, что задержусь на работе, Саша. У нас чрезвычайная ситуация с ребенком, – начинаю я, надеясь на понимание. Но он перебивает меня на полуслове, не желая слышать оправданий.

– Ребенком? Чужим подкидышем? – Он усмехается так, что мне хочется исчезнуть. – Может, лучше о нашей семье подумала бы? Хотя о чем я… у тебя же своих детей не будет, так ты решила чужих спасать. Это все, на что ты годна? Ты посмотри на себя! Ни еды, ни порядка, рубашки мои не поглажены. Это нормально?

– Я сделаю все завтра, – отвечаю тихо, почти шепотом, чувствуя, как внутри все ломается.

– Завтра? Твое вечное завтра уже достало, Наташа! – он приближается ко мне, нависая сверху. – Может, ты наконец поймешь, что завтра никому не нужно? Дома порядок нужен сегодня. Еда должна быть сегодня. А не твои жалкие отмазки про детдомовских сирот!

Я молчу. Возразить мне нечего. Да и спорить бесполезно.

– Ты ведь всегда такая была! Никому не нужная, даже своим родителям. Думаешь, эти твои добрые дела что-то изменят? Ты для них – никто. И для меня – тоже, – его голос становится ледяным.

Последняя фраза будто бьет меня в грудь с такой силой, что у меня перехватывает дыхание. Я отворачиваюсь, чтобы муж не видел слез в моих глазах. Молча прохожу мимо него, стараясь не издать ни звука. Как будто шаги по квартире могут сломать хрупкую оболочку, в которую я прячусь.

Закрываю дверь ванной на замок и опираюсь спиной о стену. В ванной я наконец позволяю себе разрыдаться. Слезы льются горячими потоками. Его слова все еще звучат в голове, как издевательское эхо: "Ты даже ребенка родить не можешь…" Они разрывают меня изнутри, оставляя только боль и чувство абсолютного бессилия.

Когда истерика немного отступает, я машинально вспоминаю фотографии и ту глянцевую жизнь, которую ведет мать Веры. Почему она отказалась от собственного ребенка, имея все это? Как можно бросить девочку на произвол судьбы?

Вытираю лицо полотенцем и беру телефон. Дрожащими пальцами нахожу ее номер. Мне нужно поговорить с ней. Я не могу позволить девочке страдать дальше.

Телефон дрожит в моей руке, как будто пытается сорваться на пол. Гудки тянутся бесконечно, а я судорожно глотаю воздух, чтобы унять дрожь в груди. Наконец – ответ.

– Алло? – женский голос ленивый, уставший, но в нем чувствуется скрытое раздражение. На заднем фоне перекрываются звуки смеха и музыки. Ее окружает легкость жизни, которая так контрастирует с тяжестью поступка, который она совершила.

– Инна Сергеевна? Это Наталья… воспитательница из детского дома, где вы сегодня оставили Веру, – спешу представиться. В горле пересохло, но я заставляю себя продолжить. – Нам нужно поговорить. Это очень важно.

– Что еще за Вера? – голос на том конце становится холоднее.