Она пожала плечами:
– Ты же сам видел: то я за шпионами гоняюсь, то еще какие-то глупости совершаю.
– Ты так и не рассказала, откуда взялся шпион, – заметил Мид.
– А откуда у нас берутся шпионы? – она помедлила. – Я просто оказалась в нужном месте.
Лара вздохнула, понимая, что эту историю ей придется рассказать.
– Меня очень обидели на работе, усомнились в моей порядочности и отстранили…
– Почему ты не пришла ко мне? Почему ты просто исчезла? – вновь начал злиться Крис.
Лара удивленно приподняла бровь: рассказывать про шпиона она не хотела совершенно, оттого с радостью переключилась на романтические сопли.
– А что бы ты сделал? – она улыбнулась и встала.
Крис осекся, ощущая вину.
– Ничего… Но… Но мы могли бы проводить вечера вместе…
– Как сегодня? Как любовники? – она подхватила с пола футболку. – Крис, ты мне нравишься, но у нас с тобой нет будущего. Зачем мечтать о том, чего не будет? Ты уедешь через неделю. А я останусь здесь, а потом и вовсе затеряюсь во времени.
Она держалась так спокойно, словно не было никакой обиды, но в голосе сквозила горечь.
– Мы могли бы уехать вместе…
Она издала сдавленный смешок:
– Уехать? Из этой страны не уезжают, из нее сбегают.
Она задумчиво подошла к окну. Выглянула на улицу.
– Не думай, – Лара вздохнула, но так и не посмотрела в его сторону:
Я люблю свою родину
Без трусливой пометки «вроде бы»,
Без стыда за ошибки нации,
Не меняя гражданство по акции
Магазинов, с эмблемой фирменной…
Лара еще помолчала. Мид опустил голову. Он полюбил ту веселую Лару, ироничную Лару. В ней столько энергии. Его Лара скакала верхом на коне с какой-то шваброй. Эта голая уязвимая девушка, декламирующая стихи о родине, она словно границы начала видеть.
– Я приготовлю кофе и надо бы позвонить…
По пути она натянула шорты, подобрала рубашку Криса:
– У тебя здесь пятно, мороженое?
– Видимо слишком спешил за тобой…
– Я застираю, – не спросила она.
– Можно что-нибудь надеть? – внезапно ему стало некомфортно в отсутствие одежды.
– Посмотри там, – она махнула в сторону поразительно устаревшего платяного шкафа, – Кира там всякое свое ненужное хранит, я не заглядываю, надеюсь, ты не найдешь там полуразложившиеся останки одной из его пассий.
Крис даже не стал уточнять, шутит ли мисс Ворон. Лара оставила его совсем одного, будто не скрывала никаких тайн. Крис подошел к шкафу, нерешительно приоткрыл дверь. Ровные ряды рубашек и костюмов на вешалках. Почему-то американский историк не задумывался о том, что у советского человека может быть столько разнообразной одежды. Мид вытащил первую попавшуюся однотонную рубашку, неловким движением повлек две соседствующие вешалки и вот два костюма оказались на дне шкафа. Он поспешно наклонился и тут его взгляд привлекла длинная юбка. Платье в пол выбивалось из череды мужского гардероба.
Не долго думая, он выхватил находку: подвенечное старомодное платье. Оно могло бы принадлежать кому угодно, но Крис был уверен, что оно Ларино. Расшитое мелкими стекляшками, напоминавшими драгоценные камни, чем-то похожее на театральный костюм. Он впервые задумался над тем, что совсем ее не знает. Не знает ее прошлого. Ему стало гадко от собственного лицемерия. Мисс Ворон совершенно права: за что она ему так нравится? Отвечая на этот вопрос честно: она нравится ему за легкость, за своеобразный юмор, за увлеченность историей. И, конечно, за красоту.
Лара никогда не поедет за ним, не потому что не любит его, а потому что не живет в мечтах. У нее есть своя история, которой он не интересовался. У нее жуткий шрам на талии, у нее подвенечное платье в шкафу, у нее своя боль.
