– Доброе утро! – растягиваю губы в приветливой улыбке.
– Ммм, у нас овсяночка, – заглядывает через моё плечо в кастрюлю, стоящую на плите, – слушай, а ты точно до десяти успеешь и педиатра пройти, и на работу не опоздать?
– Не знаю, – пожимаю плечами, – но очень буду стараться.
На самом деле подруга права – опаздывать в первый рабочий день не самая лучшая идея.
– А давай я с вами поеду в поликлинику, а? – предлагает Маринка. – А потом вместе со Стешкой домой вернусь, а ты на работу махнёшь сразу.
– Ну… – тяну, помешивая кашу, – конечно, так удобней будет. Мне. А ты точно свободна утром?
– Ай! – Маришка беззаботно машет рукой и заправляет за ухо каштановую прядь волос. – Выступление только вечером, поэтому мне даже скучно немного, а так хоть развеюсь. Ты же дом весь прогенералила, чем мне теперь заниматься?
В ответ улыбаюсь молча. Будь даже в квартире полный срач, Марина всё равно с нами увязалась бы, раз уж так решила.
Я познакомилась с Егоровой, когда нам было по шестнадцать. Мы вместе учились в музыкальном училище, по случайному стечению обстоятельств оказались в одной комнате общежития и дружили до самого выпуска. Расстались только этим летом, когда я уехала домой, а она осталась в городе. Сняла квартиру и устроилась в местный ресторан певицей. Марина всегда была чересчур творческой натурой, даже больше, чем этого требует специфика нашей профессии. Убирать и готовить девушка никогда не любила, да и в отношении парней мы были разных взглядов, но, несмотря на огромное количество различий, всё равно продолжали дружить.
– Пойду, разбужу Стешку, – говорю, выключая комфорку под кастрюлей с овсянкой, и выхожу из кухни.
К моему удивлению, девочка уже не спит, смотрит огромными глазищами в потолок и медленно хлопает ресничками.
– Доброе утро, моя конфетка, – чмокаю в щёчку сонного ангелочка, – выспалась?
Стешка неуверенно кивает, но в ответ не говорит ни слова. Как и всегда.
С горечью вздыхаю, вспоминая, как ещё полгода назад эта прелестная малышка щебетала без умолку, и слёзы подступают к горлу. Усилием воли давлю в себе этот эмоциональный порыв: ни к чему при ребёнке лить слёзы, их и так в её короткой жизни было предостаточно.
Спустя сорок минут накормленные и одетые мы стоим на пороге Маринкиной квартиры и ждём, когда подруга закончит с макияжем.
– Там это, – произносит девушка неожиданно, – внизу машина….
Она виновато опускает глаза и смотрит в пол, словно ищет там что-то интересное.
– В смысле? Мы же договорились, что на автобусе поедем, ты такси что ли вызвала? – растерянно развожу руками.
Экономия у меня сейчас на первом месте, поэтому исключительно общественный транспорт или пешие прогулки.
– Не совсем… это мой новый парень, – отвечает довольно тихо и практически по слогам. Словно не я у неё тут с ребёнком поселилась, а она ко мне в гости пришла и теперь извиняется за то, что потревожила.
– Который по счёту? – прищуриваюсь, усмехаясь, но тут же прогоняю ненужные мысли. Это не моё дело, с кем и как проводит время Марина.
***
К счастью, очередь в поликлинике небольшая, и через пятнадцать минут мы уже заходим в кабинет педиатра.
– Сколько лет? – после осмотра пожилая женщина-врач задаёт стандартные вопросы.
– Почти четыре, – отвечаю, с улыбкой глядя на светловолосого ангелочка.
– Полных лет! – педиатр повышает голос, отчего я непроизвольно вздрагиваю. Давно не была на приёме у врачей и забыла, какими они могут быть грубыми.
