Кое-как я выбираюсь из душа и плетусь в комнату. Хочется лечь и умереть, но я не имею на это право. На мне забота о единственном родном человеке, и поступать так эгоистично я не могу.
Необходимо потерпеть, выждать подходящее время, запастись деньгами, планом и лишь тогда убегать. Иначе всё будет напрасно. Я потеряю всë.
А расплата за своивольность и непокорность будет жёсткой и беспощадной. Муж натравит на меня своих бешеных псов, которые давно потеряли человеческий облик. Их я боюсь ещё больше, чем мужа, ведь он умеет себя контролировать в отличие от этих зверей.
Каждый раз я вижу по глазам Германа, какое ему доставляет удовольствие моя непокорность и строптивый характер.
С мыслями о мерзавце муже я не замечаю, как засыпаю. Вся неделя была сложной, но зато я могу свободно дышать и насладиться мнимой свободой.
Мне снится то время, когда мы с Германом не были женаты. Я не знала его, и жизнь моя была прекрасна. Но по своей глупости я считала, что мне надо встретить достойного мужчины, и моя ноша станет намного легче.
Каждый раз, когда мне плохо во сне, ко мне приходит мужчина с невероятными глазами. Их оттенок настолько необычный, что, один раз увидев их, долго не сможешь забыть.
Обсидиановые глаза, которые смотрят прямо в душу. Мужчина смотрит на меня очень серьёзно. Но вот протягивает руки и тянет меня к себе на колени. Когда преодолев моё сопротивление, он всё же сажает меня на себя и жарко шепчет в волосы:
— Я ищу тебя, моя Незабудка. Ты всё равно станешь моей!
В холодном поту я просыпаюсь каждый раз именно на этом месте. Ни разу мне доводилось видеть этот сон до конца.
В непонимании смотрю по сторонам и лишь спустя десять-двадцать секунд понимаю, почему сплю в гостевой спальне.
Перед глазами всплывает картина из трёх сплетённых тел, стоны его шлюх, хриплое дыхание мужа и пошлые шлепки. Надеюсь, вся троица уже свалила отсюда, ведь с наступлением утра и восходом солнца вся нечисть должна убраться обратно в преисподнюю.
Не так ли?
О Боже, Виктория, прекрати уже разговаривать сама с собой, а то меня это начинает пугать. Герману не удастся свести меня с ума. Мне есть ради кого жить и из-за чего бороться. В этой войне я точно не собираюсь стать той, кто проиграет.
С этими мыслями бодро встаю с постели и иду в душ. Снова. Я и это чертова кабинка, которая вчера стала свидетелем моего маленького отчаяния. Надеюсь, таких перепадов настроения у меня больше не будет.
Приняв наспех душ, я выхожу и не могу вспомнить, где оставила свою дорожную сумку. Наверное, в коридоре, когда чуть не сломала себе шею, споткнувшись об женские туфли, которые «гостили» у нас ночью.
Накинув на себя банный халат, я всё же решаю спуститься вниз и посмотреть, где сумка. Потому что вариант — заявиться в спальню за своей одеждой — сразу же отпадает.
Боюсь даже представить себе, как всё выглядит в свете дня. В собственном доме я крадусь, как воровка, на цыпочках и практически не дыша.
Ну вот, до чего ты дожила, Виктория. Кому сказать — засмеют. Сумку нахожу в прихожей. Радуюсь, что мне есть во что одеться, пока в моей спальне занято.
Захватив сумку, я иду на кухню, но замираю на пороге. Ко мне спиной стоит Герман, абсолютно голый. На его пояснице сомкнуты длинные и худые ноги. Прямо на столе лежит какая-то особа с низкими моральными ценностями. А мой муж в поте лица трудится над очередной и, скорее всего, не последней девке в нашей жизни.
