3. 3.
А ничего так... старушка... где надо - мягко, но кое-где вполне себе упруго! И пахнет так ненавязчиво - никаких там духов, примазок, притирок, при... к шейке губами прилип и... блядь, вкусная... сладкая.
А рука (опыт не пропьешь!) сама сисечку обхватила. И ведь не сопротивляется совсем. Конечно, нравится ей! Вот и пала крепость! Недолгим был бой. Ну-ка теперь губки попробуем. Осторожно (мало ли, что на уме у этой фурии!) лицо к себе повернул. Почему никогда не обращал внимание на то, что красивая она? Ведь часто же у Авериных встречались?
Личико такое ... аккуратное, точеное что ли? Глаза закрыты, ресницы веерами лежат - черные, длинные. А губы - полные, мягкие, наверное... Вот сейчас и узнаю. Приник к ним, как голодный, к... к чему там? Забыл, не сумел додумать. Она ротик-то распахнула - приглашая. Конечно, не мог не воспользоваться - языком к ее язычку прикоснулся и... Пылев-младший уперся в Маринкину попку...
Окончательно бдительность потерял... расслабился. А зря...
Только руку под платье запустить попытался, как язык мой, несчастный, болью обожгло. Укусила! Как молния с коленей соскочила, и пока я ощупывал распухающий на глазах, прокушенный до крови язык, припустила вдоль по улице. Блядь... она еще думает, что догонять буду! Ненормальная! Да я столько увечий из-за одной бабы в один-единственный вечер даже во времена юности не получал! Да пошла ты... недотрога, блин.
Встал со скамейки и поковылял назад к Ромычу - любую неудачу лучше всего переживать, запивая ее чем? Водочкой, конечно! Это все знают.
***
А может, зря я так его? Ну, он ничего так - красивенький, черненький, все, как мне нравится... Чего я, как дикарка какая-то? Хотя, что я ему по первому зову ноги раздвигать должна? Я, вообще-то... А что я? Отвыкла. Мужика нормального, (хранитель Ванечка не в счёт! От его единственного поцелуя, когда в хранилище меня зажал за стеллажами, неделю рот с мылом мыла) не видела уже... о, пять лет муж в тюрьме был, два - как в разводе мы, а до этого - вообще жизнь моя на черную яму похожа была. Давно в общем...
А Витя мой, как из тюрьмы вышел один раз только ко мне пришел - объявил, что на развод подаёт. Я его ждала, верила, что все наладится... Все, хватит об этом.
- Марина, ты почему это так рано?
- Надоело, мам, вот и пришла.
- А Лизонька приехала?
- Ага, но ты не волнуйся, она, как домой соберется, провожатого легко найдёт.
- Матвей тоже там?
- Конечно, куда ж без него.
- Что там у них интересного? Кто приглашен?
- Да как всегда. Мам, пойду я в душ и спать.
Мама вышла из кухни, где смотрела телевизор, и встала в дверном проеме.
- Доченька, что с тобой?
- Ты платье имеешь в виду? Так Алькино...
Но мать не так-то просто провести.
- Нет, я о лице твоём - перепуганная, глаза горят...
- Да, так... один придурок пристал по дороге....
- Не нужно было одной идти! Позвонила бы, Павел Петрович встретил!
- Не волнуйся, я сумела дать ему отпор.
.....Как же хорошо, что у меня своя комната - место, где я могу побыть одна. Весь мир - он там, за окном, за стенами. А здесь только я и белый листок бумаги на столе. И я пишу... Летом всегда о зиме.
Тонкими стрелами ломкие линии
Чертит на стеклах зима...
Долго дышала, а пальцы - синие!
Я виновата сама!
Небо бескрайнее яркими точками
Кто-то к земле привязал.
Черными точками, рваными строчками
Мне о тебе рассказал...
Эти слова меня больше не радуют,
