– Отойдём, – сразу же кивнул он в сторону.
Мы встали в теньке, спрятавшись от палящего солнца.
– Ну и?
Клод какое-то время молчал, сосредоточенно смотря вниз и обмозговывая, что мне сказать.
– Как я уже говорил, всё не так, как об этом пишут. – Наконец он посмотрел на меня и выдохнул струйку сизого дыма. – Мой коллега по фильму предложил мне выкурить косячок в перерыве.
– Косячок?! На съёмках?!..
– Погоди же ты, – с нажимом произнёс он. – Мы делали это в моём трейлере. Мы немного расслабились, стали чуть бодрее, активнее. Признаю, было дело – мы немного отошли от сценария, немного сымпровизировали… К сожалению, режиссёру это не понравилось и он решил перейти на личности, чего я от него никак не ожидал. Ну я и толкнул его плечом, когда уходил, и покинул съёмки.
К концу рассказа я уже хваталась за голову.
– Естественно, ему не понравилось! Кто в здравом уме вообще позволяет себе баловаться наркотиками на работе?
– Я знаю, это плохо, но… Мне было нужно, понимаешь?
– Нет, не понимаю.
– А я этого и не жду. Просто иногда такое бывает.
– В последнее время ты стал часто налегать на травку. Я долго молчала, но теперь не буду. Всё это чушь собачья, что она якобы помогает в повышении сенсорной активности. Единственное, что она делает – это туманит мозги и вызывает привыкание.
– Речь не об этом. Речь о ситуации. А ситуация такова, что в итоге всё закончилось хорошо. Режиссёр оттаял и в довольно сдержанных тонах мы обоюдно извинились. Мы по-прежнему в нормальных отношениях.
– И это, чёрт возьми, чудо! – В недовольстве я тяжело выдохнула.
Повисло молчание. Я слышала, как с тихим шипением сгорает табак с каждой затяжкой Клода и смотрела на него, стоявшего передо мной, но почему-то так и не покаявшегося в полной мере.
Я отвлеклась на свои мысли, а когда вынырнула из них, увидела у Клода тот же самый опустошённый взгляд, что и на выставке пару недель назад.
Я обернулась.
За моей спиной, метрах в тридцати шли двое мужчин, среди которых был режиссёр снимаемой кинокартины. Второго я не знала, но отчётливо помнила, что именно его лицо я видела на выставке, когда точно так же оборачивалась на толпу через плечо. Удивительное совпадение.
Они не спеша шли по направлению к нам.
С каждым их шагом Клод бледнел и бледнел, и я не успела ничего спросить, как двое уже подошли к нам на расстоянии вытянутой руки.
– Клод, хочу познакомить тебя и твою ассистентку с Нилом Уайтри, новым сорежиссёром картины.
Нил, лысый средних лет мужчина, улыбнулся, растянув губы в тонкую линию, однако его взгляд, направленный на Клода, был очень странным, таким, какой кидают друг другу люди, познакомившиеся в каких-то противоречивых обстоятельствах, но не видевшие друг друга уже несколько лет.
– Приветствую. – Нил протянул руку Клоду.
Клод посмотрел на эту протянутую руку как на нечто очень опасное и радиоактивное, но медленно, заторможенно, вытянул вперёд и свою руку для слабого рукопожатия.
– Да, добрый день, – произнёс Клод почти безэмоционально.
Тем временем представленный нам сорежиссёр галантно поцеловал мою руку, явно находя меня достаточно интересной.
– Приятно познакомиться, – сказала я.
– Клод, – главный режиссёр обратился к нему, напоминая, – через пятнадцать минут начинаем.
Клод ничего не ответил, в упор смотря в лицо Нила, и даже ни разу не моргнул. Это было одним из тех его состояний, которое я никогда не могла правильно интерпретировать.
