Может, и продолжается, конечно, да только не у нее. Ей теперь все равно по большому счету. Если Алеши нет, то и жизни больше никакой нет. А если и есть, то неважно, как она будет идти дальше.
Яков Никитич, увидев ее в торговом зале, ничего такого дежурного не сказал, только проговорил деловито:
– Зайди ко мне в кабинет, Лада! Прямо сейчас зайди, разговор есть.
Она пошла за ним послушно по коридору. Ни интереса, ни страха, ни мысли дурной не было… зачем зовет. Все равно было. Все равно!
В кабинете он указал на стул около стола:
– Садись! Я вокруг да около ходить не буду, я сразу к делу перейду. Слышал, твоего жениха в Афгане убили, да? Что ж, горе, конечно, я понимаю. Еще и сестра у тебя в критическом положении… Тоже понимаю, я ж не идиот бесчувственный. И потому я подумал и решил… Я дам тебе денег, Лада. Сколько надо, столько и дам. Но и от предложения своего не отказываюсь, слышишь? Ты понимаешь, о чем я? Тебе надо выйти за меня замуж. Прости, конечно, что я в такой момент тебе это говорю… Неправильно, наверное, грубо звучит, некрасиво… Но я не дипломат, Лада. Жизнь есть жизнь, она реверансов не любит. Если нет у тебя теперь жениха… Надо за другой вариант ухватиться, чтоб уцелеть. И сестру спасти. Я это на себя возьму – будущим родственникам помогать надо. Да ты слышишь меня, нет? Слышишь, что я тебе говорю?
– Слышу, Яков Никитич. Слышу…
– Вот и хорошо, что слышишь. Я теперь твое спасение, Лада. Во всем. Я и поддержу, и спасу, и в жизнь выведу. Сам не знаю, почему меня зациклило именно на тебе… Но как есть, так и есть. Ты выходишь за меня замуж и живешь как у Христа за пазухой. Я же твою сестру спасаю как родственницу. Кто она мне будет? Свояченица? Хм… Слово-то какое хорошее… Своя, значит… Ну, чего ты молчишь, скажи хоть что-нибудь!
– Я… Я не знаю, что вам сказать, Яков Никитич…
– Ну вот, опять не знает она! А когда знать-то будешь? Или ты думаешь, что я тебя покупаю сейчас?
– Нет, не думаю…
– Правильно, и не думай. Наверное, я как-то не так с тобой говорю… Вернее, не теми словами… Но я такой, Лада, я мужик без сантиментов и реверансов. Я очень суровый прагматик, да. И я очень занятой, мне всей этой дурью с ухаживаниями, с букетами и конфетами некогда заниматься. Да я даже не спрашиваю, как ты ко мне относишься, ты заметила? Да и чего зря спрашивать, и сам все про себя понимаю… Я ж не Ален Делон, чтобы на бабьи страсти по отношению к себе надеяться. Да и тебе тоже… Тебе сейчас все равно, в общем, за кого замуж выходить, правда? Почему не за меня? А выйдешь за меня – убьешь сразу двух зайцев. И сестру спасешь, и жизнь свою комфортно устроишь.
– А если… если не выйду? Тогда денег не дадите для Лиды?
– Ну вот, опять мы по тому же кругу пошли… Не дам, конечно! Уж который раз тебе объясняю! Я ж их на свою будущую родственницу даю! В семью даю! Я ж не благотворитель какой ненормальный, правда?
– Да, я понимаю… Только ведь я все равно не могу, Яков Никитич. Дело в том, что я беременна…
– Ничего страшного, аборт сделаешь. От меня потом родишь.
– Но…
– Никаких «но», Лада. Мне чужого ребенка не надо, нет. Или так, или никак. Если так, то я сегодня же начну заниматься оформлением визы для твоей сестры. Как ее зовут, я забыл?
– Лида.
– Хорошее имя, что ж… Лида. Лидочка. У меня в Германии много знакомых, даже родственники кое-какие есть, через них в хорошую клинику Лиду пристрою. А ты пока мне выписки из больницы все возьми, я их по факсу куда надо отправлю. Так что решай… Или так, или никак, других вариантов не будет. Три дня тебе на раздумья даю. Иди… Хотя чего тут думать, не понимаю?
