Даже… она.
Люк сжал двумя пальцами переносицу, чтобы слегка отрезвиться. Это глупо. Алиса была другой. А Сабрины больше нет, это он знал совершенно точно.
— Это что, интервью? — поинтересовался он снова с деланым раздражением.
— Нет, просто мое любопытство. Ты, оказывается, другой. То, что видят люди, похоже на искусную постановку какого-то жадного продюсера.
Анри раскусили, даже не зная его. Люк невольно хихикнул.
— Все притворяются, Алиса. Каждый пытается выдать себя за кого-то другого. И ты, и я, и они.
Она подалась вперед. В свете плафона-черепка меж ними проступили спокойные черты лица с внимательными умными глазами. Алиса наконец-то обрела плоть и кровь. Теперь он был уверен в двух вещах: в том, что она — не Сабрина, и в том, что она — настоящая.
— А ты… никогда не хотел умереть вместе с ней?
Очередной вопрос. Почему-то шепотом. И опять прямо в сердце. Люк был убит ее проницательностью. Откровенность их беседы походила на оголенные лезвия, прижатые к коже. Они никого не ранили, но эта жутковатая честность причиняла легкую, щекочущую боль, от которой, впрочем, было и приятно. Это давало необъяснимое ощущение родства.
— Очень хотел, — также понизив голос, ответил он. — Но не стал. Как ты думаешь, в чем заключается настоящая трусость? В самоубийстве от отчаяния или в дурацкой жизни без смысла? Те, кто сводит счеты с жизнью, — по-своему большие смельчаки.
Алиса тихо посмеялась.
— Тебя обвиняют в распространении суицидальных настроений.
— Но я не чувствую себя виноватым. Наверное, потому что каждый имеет право не только на жизнь, но и на смерть по своей воле.
— Что же ты не воспользовался своим правом? — спросила она.
Ей словно нравилось задавать провокационные вопросы. Но Люку было не в лом ответить.
— Мне и так нормально. — Конец фразы он почему-то прошептал ей на ухо, изогнувшись как змея. — Однако тех, кто это сделал, я осуждать не хочу.
Его слова болезненно вспыхнули в ее сознании, и пару секунд Алиса даже не могла пошевелиться.
Тут они обнаружили, что Оли уже давно нет. Люк вышел в коридор и вернулся через минуту, посмеиваясь.
— Твоя подруга заблевала всю ванную и вырубилась… Шофер еще был здесь и только что увез ее домой. Ей надо выработать алкоиммунитет, она улетает от одной рюмки. А знаешь, что происходит с такими девушками? Их насилуют, убивают и растаскивают на органы.
— Ты будто знаешь, о чем говоришь.
— Я знаю таких, как она. Но не подумай, что я хоть что-то из перечисленного делал.
— На такого мерзавца ты не похож.
— Правда? А на кого я похож? Расскажи-ка, — доверительно сказал он. — Что-то кроме пластики по раздвоению языка…
Алиса получала странное удовольствие наблюдать за этим человеком и его реакциями. Все, о чем он говорил, было ей близко. Это была не просто беседа, они друг друга понимали.
И ей хотелось сказать, что во многом он похож на нее. Но вслух вышло другое:
— На мима с двумя лицами. Одно смеется, другое плачет. Забавная у тебя шизофрения. Или имидж. Даже не знаю, что вернее.
Люк расхохотался низким смехом, полоснув ее горящим взглядом.
— Тебе бы в мозгоправы идти, Алиса, — чуть сипло добавил он позже. — Могла бы быть психиатром. Ты умеешь задавать верные вопросы.
— Уйди из шоу-бизнеса, — неожиданно сказала она. — Пока от тебя еще что-то осталось.
Их глаза встретились. Люк смотрел с вернувшейся настороженностью, а она выглядела серьезной и мрачной. Будто приказывала ему.
