Сергей молчал, но молчание это не было отказом. Она услышала в нём согласие.
– Я не знаю, кто мог. И почему. Но ты должен быть осторожен. Пожалуйста. Просто… не отмахивайся. Если почувствуешь, что что-то не так – не жди. Сделай шаг первым.
– Ты говоришь, будто уже знаешь, кто за этим.
– Нет. Но у меня есть страх. Он не на тебя. Он… за тебя. Я слишком многое вижу. И в тебе тоже. Даже то, что ты не хочешь показывать. Я всегда это чувствовала.
Он закрыл глаза, прислонился затылком к спинке кресла.
– Спасибо, Диана.
– Если нужно будет что-то – я рядом. Не потому что ты мне обязан. А потому что ты мне дорог.
Она сделала паузу, потом добавила:
– Спокойной ночи.
Он не ответил. Только слушал, как исчезает её голос, пока экран не погас. И в этом молчании осталась не тревога. Ожидание. Как будто она знала: всё только начинается.
Связь прервалась. Он остался с телефоном в руке, глядя на потухший экран. И только теперь почувствовал: в её голосе было не просто беспокойство. Там было ожидание. Будто она знала, что это – только начало. И ждала, когда он это признает.
Он не думал – просто встал, как будто внутри раздался негромкий, но однозначный сигнал. Телу больше не нужно было объяснение. Ни оправдания, ни логики. Оно знало – сейчас нужно уйти. Выйти из этой комнаты, этого дома, этого состояния, которое сдавливало грудь, высушивало дыхание, распадалось изнутри. Он прошёл в спальню, накинул тёмную водолазку, застегнул пальто, взял ключи и вышел в ночь.
В машине не было музыки. Только шорох шин по холодному асфальту и шум мотора. Он ехал быстро, уверенно, даже не глядя на навигатор. Адрес был в памяти. Он не вспоминал – просто ехал. Дорога словно сама сворачивалась в нужные повороты. Улицы были пусты, как если бы весь город ушёл вглубь земли. Свет в окнах был тусклым, рассеянным. Всё вокруг дышало замедлением. Кроме него.
Когда он подъехал, на парковке стояли две машины. Лифт был пуст. Подъезд – тёплый, с запахом пыли и металла. Он поднялся по лестнице на один пролёт выше, чем нужно, потом спустился – будто пытаясь замедлить момент, а в итоге только усиливая внутреннее напряжение. Дверь открыл он сам – без стука. Постучал только в её дверь. Один раз. Коротко. Но так, что Алёна сразу поняла: это не сосед и не курьер.
Она открыла почти сразу. Была в сером домашнем свитере, босиком, волосы распущены. Лицо без макияжа, глаза – напряжённые, будто она не спала. Несколько секунд они просто смотрели друг на друга, не произнося ни слова. На её лице мелькнуло удивление, затем – тревога. И сразу же за этим – что-то другое. Признание. Понимание.
– Сергей Андреевич?.. – Алёна приподняла подбородок, и в голосе её прозвучало недоверие, почти упрёк. – Что вы здесь делаете?
Он не ответил. Только смотрел. Спокойно, твёрдо, как будто своим взглядом хотел пройти сквозь её внешнюю сдержанность.
– Я думала, вы… – Она замялась, сдвинула брови. – Это неуместно. И странно. После всего.
– Пустите, – произнёс он, глядя прямо в глаза.
Она колебалась, но отступила. И когда он шагнул внутрь, всё, что они успели сказать, перестало иметь значение.
Она отступила, приоткрывая проход. Он шагнул внутрь, не снимая пальто. И в тот момент, когда за ним захлопнулась дверь, разом оборвалось всё сдерживающее. Ни взгляда, ни фразы, ни вопроса. Он просто потянулся вперёд, нашёл её губы и поцеловал.
Поцелуй был не проверкой, не предложением. Он был актом жажды. Как если бы он неделю блуждал по пустыне и только сейчас добрался до воды. Он не гладил её – он держал. Пальцы скользнули по её щеке, перешли к затылку, крепко, почти с жадностью. Он чувствовал, как её тело сначала замирает от неожиданности, а затем расплавляется – как будто она всё это время только и ждала, чтобы не сопротивляться.
