Когда Байбал перешагнул порог, дети перестали есть и впились в него чёрными глазёнками. Мальчик смотрел упрямо, а девочка – со страхом.
– Сынок, ну-ка отдай дяде Мохсогола, – сказала мать, заглядывая в комнаты. – Спрятали щенка, ищу-ищу, не могу найти, – продолжила она, подходя к гостю.
Байбал взял стул и уселся.
– Детки, отдайте Мохсогола. Не то он заразится болезнью и покусает всех… Р-рр…
– Уйди отсюда! Пахой дядя! – выкрикнула девочка и сердито взмахнула ложкой.
В тот же миг из спальни раздался звонкий лай щенка, услышавшего голос маленькой хозяйки. Мальчуган спрыгнул со стула и ринулся в комнату. Но мать опередила. Она вбежала туда, быстро вытянула из-под кровати чёрно-белого пёсика и привела на кухню. Мальчик вцепился в ошейник, пытаясь отнять друга у мамы, и громко заревел. Мать подняла щенка и бросила Байбалу:
– Хватай и беги отсюда!
Под дружный детский крик, плач и визг Байбал захлопнул дверь дома Игната.
Когда пришли к старухе Джебдей, та встретила их на крыльце крохотной избушки, глядя из-под приставленной ко лбу ладони.
Байбал выпрыгнул из кабины и направился к ней.
– Джебдей, есть разговор. Зайдём… – миновав бабку, потянул дверь, обитую пятнистой коровьей шкурой.
Внутри дома он взял тальниковый табурет, используемый обычно при доении коров, и уселся перед печью. Старушка зашла следом и, растопырив пальцы, оперлась ими о край обмазанной глиной плиты, как будто ей было холодно.
– Джебдей, потолковать надо… – повторил Байбал, не зная с чего начать. – Говорят, в городе началась эпидемия бешенства собак. Собаки от этого с ума сходят. Пришёл приказ о ликвидации собак.
– Ну и… – протянула бабушка недоуменно.
– Мы должны пристрелить твою дворнягу…
– Деточку мою? – она сощурила поблёкшие глаза.
– Твою собаку, бабка, собаку.
– Мою деточку? – переспросила та.
В это время, неслышно ступая тонкими ногами, к ней подошла жёлтая собака и ткнулась носом в подол её старенького ситцевого платья.
Несчастная Джебдей… Ведь во всей деревне не сыскать человека, который бы так страдал в жизни. Она и её супруг Лёгентей, умерший лет пять назад, остались бездетными, ибо все их ребятишки, как нарочно, один за другим умирали в раннем детстве. Потом они усыновили мальчика, но он вырос и – надо же такому случиться! – стал выпивохой да и сгинул без вести где-то в городе. Единственная живая душа подле неё – эта псина. О собаке она заботилась, будто это был человек. Варила ей отдельно суп, угощала жареным мясом и даже грела в тазу воду, чтобы искупать.
– Вот такие дела, Джебдей. Что тут поделаешь. Ради здоровья людей надо…
Старуха молча стояла, теребя кончик платка. Нависла тягостная тишина. А потом послышалось тихое всхлипывание.
– Ох, не могу я так! – Байбал смял папиросу, вынутую из кармана и, кинув её перед печкой, выскочил вон.
Бёккя, сунув руки в карманы синих «треников» с белыми лампасами, со свистом пинал колесо грузовика.
– Враги народа оказывают сопротивление? – хохотнул он, завидев дружка.
– Какой ты всё-таки пустобрёх! Разве можно смеяться над бабкой? Иди, сам попробуй уговори её… – заорал на него Байбал.
– Слушаюсь, господин генерал! – Бёккя принял стойку «смирно», козырнул и строевым шагом двинулся к избушке.
Немного погодя он вышел, ведя собаку на поводке. Увидев, что напарник привязывает пса к столбику с бельевой верёвкой, Байбал рявкнул:
– В лес! В лес отведи!
…После убийства питомца Джебдей, садясь в кабину, Байбал оглянулся на жилище старухи. Дом сиротливо, с укором глядел на него тёмными окнами. И как балабол смог убедить бабку? Потом подумал: наверно, она уже смирилась, ведь подлая смерть без всякого спроса, как и они, постоянно отнимала у неё близких.
