А еще мне интересно, спит ли она с Крестовским. Я ругаю себя за эти мысли, потому что поклялась забыть о нем, забыть обо всем, что связывало с тренером, но не получается. Я слишком слабая, чтобы быть сильной.
Слышу шаги и поднимаю голову на звук. Как испуганный зверек, вслушиваюсь, напрягаюсь.
- Привет. У тебя свободно? – Голос принадлежит какому-то парню.
- Да. А что, другие столики заняты?
- Как видишь…
- Вообще-то не вижу. – Я вытаскиваю из-под стола трость.
- Блин… прости! Я идиот. Я только что получил премию «За неоценимый вклад в развитие идиотизма в России».
Невольно я улыбаюсь.
- Все в порядке. Садись.
- Как тебя зовут?
- Настя.
- Никита. Есть такое издательство, знаешь? «Настя и Никита».
- А не лихо ли ты поставил буковку «и»?
Он смеется, и я отмечаю, что смех у него очень красивый. Как же хочется прикоснуться и «посмотреть» на нового знакомого! Интересно, позволит ли?
- Ты плачешь? Почему?
- Не плачу. Просто аллергия.
- Часто здесь бываешь?
- Раньше бывала. А теперь, - я легко касаюсь очков, - не очень.
- Что-нибудь посоветуешь из меню?
- А ты спортсмен?
- Я плаваю в свободное время.
- Тогда возьми шпинатную вафлю с креветками и авокадо. Безумно вкусная.
- Идет! А могу я угостить тебя десертом, Настя без «и»?
Странное ощущение. Меня никогда не угощал парень. Я вообще встречалась с мальчиком лишь однажды, когда мне только-только исполнилось пятнадцать. Мальчик был из соседней группы одиночников, и вскоре наш роман затих, придавленный соревнованиями, сборами и тренировками.
Вскоре нам приносят заказ. Я получаю прохладный коктейль в высоком бокале и тарталетку с сырным кремом и фруктами. Очень легкое и приятное сочетание. Или мне так кажется, потому что окруженная вниманием Никиты я расцветаю.
Мы болтаем о какой-то ерунде, и я уже почти решаюсь попросить разрешения прикоснуться, как вдруг слышу стук каблуков и нутром чувствую: это не к добру. Я готова поклясться собственной тростью, что рядом сейчас стоит Гаврилова.
- Флутцерша, - презрительно бросает она, смахивает со стола бокал с мохито, прямо мне на колени, и быстро уходит.
- Нихрена себе, - изумленно выдает Никита. – Ща, погоди, я…
- Стой! – Я протягиваю руку и кладу ему на локоть. – Не надо. Все нормально.
- Это ты называешь нормально?! Кто она вообще такая?
- Мы вместе тренировались. В детстве дружили, попали в одну группу на катке.
- А потом?
- Потом стали конкурентками. Света получила травму на тренировке и решила, что это я все подстроила, чтобы занять ее место на этапах гран-при. Я поехала вместо нее решением федерации. Она с тех пор меня ненавидит.
- А как она тебя назвала? Это что-то обидное?
- Флутцершей? Лутц – это такой прыжок. Если его делать с неверного ребра, он очень похож на флип. Поэтому неправильный лутц часто издевательски называют флутцем. Я прыгала его неправильно.
- В который раз убеждаюсь, что женский коллектив – абсолютное зло. Вот прямо темнейшее! Если бы Толкин был умным мужиком, он бы сделал главным злодеем "Властелина колец" женский коллектив. Фродо, Сэм и Голлум, превозмогая и преодолевая, отважно карабкались бы к горе под смертельным взглядом бухгалтерии какой-нибудь фирмы.
Я смеюсь, и обида постепенно проходит. Только платье испорчено: мокрое, липкое. Говорят, оно красивое.
- Слушай, Насть, я покажусь, наверное, бестактным, но… как ты прыгала эти… флитцы… ну…
- Я ослепла четыре года назад, из-за аварии. Не знаю точно, что произошло… ожог или травма. Не помню. До этого я была фигуристкой.
