Мод направлялась к двери на станцию.
– Посмотрю время. Может статься, это не дядюшка опаздывает, а поезд пришел раньше.
Я с готовностью вытащил часы и щелкнул крышкой, надеясь, что не запутаюсь в цифрах.
– И оставишь меня здесь одну? – возмутилась тетушка, погрозив Мод пальцем в перчатке. – Наедине бог весть с кем? Некоторые, – театральным шепотом возвестила она, – только и ждут случая навязаться к одинокой женщине с беседами.
Я захлопнул часы, опустил их в карман жилета и принял самый безобидный вид.
– Чтобы затем, – обличал театральный шепот, – похитить у бедняжки багаж! Или хуже.
– Сомневаюсь, что наши вещи кому-то под силу даже поднять, а тем более похитить, – вполголоса возразила Мод, сразу взлетев в моих глазах.
– Тем не менее я должна за тобой присмотреть, коль скоро братец не явился нас встречать, и мой долг – уберечь тебя от пагубного влияния. – Тетушка мрачно покосилась на меня. – Ни минутой дольше здесь не останусь! Сдайте это все в камеру хранения, – велела она проводнику, которому наконец удалось водрузить кофры и три обширные круглые картонки на багажную тележку. – И не забудьте квитанцию.
– Поезд вот-вот отправится, мэм, – запротестовал проводник.
– Я уже сошла. И наймите нам коляску. С приличным извозчиком.
Проводник в отчаянии оглянулся на поезд, выпускавший огромные клубы пара.
– Мэм, я обязан находиться в вагоне во время отправления. Иначе потеряю работу.
Я хотел было вызваться поискать экипаж, но передумал – чего доброго тетушка примет меня за Джека-потрошителя. Или это анахронизм? Орудовал ли Джек в 1888 году?
– Вздор! Работу вы потеряете, если я сообщу начальству о вашей безалаберности, – пообещала тетушка. – К какой дороге вы относитесь?
– К Большой западной, мэм.
– Так вот, она скоро изрядно измельчает, если будет и дальше позволять сотрудникам бросать багаж пассажиров на перроне на растерзание мелким жуликам. – Еще один подозрительный взгляд в мою сторону. – И отказывать в помощи слабым пожилым дамам.
Носильщик, явно несогласный с эпитетом «слабый», посмотрел на паровоз, который уже вращал шатунами, потом на дверь станции, словно прикидывая расстояние, затем козырнул и покатил тележку к камере хранения.
– Пойдем, Мод. – Тетушка зашуршала юбками, поднимаясь из своего кринолинового гнезда.
– А если приедет дядюшка? – усомнилась Мод. – Мы разминемся.
– Научится не опаздывать, – отрезала тетушка и двинулась вперед.
Мод пристроилась в кильватере, кинув мне напоследок извиняющийся взгляд.
Поезд тронулся и начал набирать ход, огромные колеса вращались все быстрее. Я встревоженно оглянулся на дверь станции, но бедняга проводник не показывался. Медленно проплыли мимо пассажирские вагоны, потом зеленый багажный. Нет, не успеет. Наконец, покачивая фонарем, проехал вагон охраны – а за ним, вылетев пулей из распахнутой двери, промчался проводник и махнул тигриным прыжком с края перрона. Я вскочил.
Ухватившись за уплывающий поручень, он приземлился на нижнюю подножку и скорчился там, тяжело дыша. А потом погрозил кулаком в сторону оставшегося позади вокзала.
Наверняка в будущем он станет социалистом и примется пропихивать лейбористов в парламент.
А тетушка? Эта как пить дать переживет всю родню, но слуг в завещании не упомянет ни единым словом. Надеюсь, она благополучно дотянула до двадцатых, где ей как следует отравили существование сигареты и чарльстон. А Мод, хочется верить, встретила подходящую партию – хотя, боюсь, под неусыпным тетушкиным оком ее шансы равны нулю.
