Не сдаётся душа - страница 3

По окрасу его лица, шеи и головы можно было определить, сколько он «принял». Шея красная до подбородка – пол-литра, шея, уши и лицо красные, но белая лысина – три четверти, весь красный, с макушкой, – дипломат «пустой». Разумовский знал, чем дышит стройка. Знал, что надо делать, чтобы стройка работала ровно. Все нити сходились к нему. Но и на оперативках доставалась больше всех ему. За всё. Он принимал на себя и ответственность за порученное дело, и все молнии и грозы сверху. Нагрузка была неимоверная, оттого, наверно, и снимал иногда стрессы содержимым дипломата. Как правило, до виновников молнии доходили значительно реже и заметно короче. Начальники участков, загнанные ситуацией в безвыходные положения, тоже получали от него матюков, но в значительно меньшей степени. В большей мере получали от него практическую помощь и советы. Хороший был человек. Позже появилось больше и техники, и людей. Народ сработался, вошли в график, и работа пошла как на конвейере. И к этой настроенной слаженности его отдел был сильно причастен.

Однако без обеспечения и снабжения строительными материалами, железобетоном, строительства метро тоже не было бы. Как только стало ясно, что я проникся метростроевским настроем, получил первое серьёзное задание – командировку в Москву. Действительно, поездка в Москву на грузовой автомашине вначале казалась весёлой и несложной. Отправили нас вдвоём с начальником отдела комплектации Володей Паутовым. За отсутствием людей на нём лежали и командировки отдела реализации. Он был уже в этом деле дока и ехал передать мне московские дела. Чему он был безмерно рад. Парень молодой, компанейский, весёлый. Всю дорогу до Москвы рассказывал мне о делах, которых накопилось очень много, а у него рук не хватает на всё. Поэтому отдают мне Москву. Дорога в то время была узкая, машин не очень много. Иномарок вообще не было – в основном МАЗы, ГАЗы, ЗИЛы и КамАЗы. Но и на пустом КамАЗе мы плюхали около девяти часов. На каждом посту ГАИ, а их было семнадцать, двух весовых и УТЭПО (попутная обязательная загрузка), почти в каждом населённом пункте чуть крупнее посёлка – остановка, проверка документов, путевых листов. Сейчас, к счастью, постов стало много меньше, а УТЭПОв нет совсем. Десять лет потом я ездил по этой дороге, все населённые пункты помнятся от Нижнего Новгорода: Гороховец – заправка и столовая, Слободищи – затяжная гора. В зиму часто с трудом машины въезжали наверх, шлифовали досуха. Сенино, Сенинские Дворики – там была старая пельменная, в которой готовили очень вкусные самодельные, большие пельмени. Вязники – завод световой аппаратуры, большое электронное табло часов. Крутицы, поворот на Ковров – хорошая, большая столовая. Деревни Крутово, Кузнецы – дом с ветряком и стеклянным парником на крыше. Старый мост через реку Клязьму, с которого рухнул трактор. Покров. Место падения самолёта Гагарина и Серёгина. Петушки – большая столовая на перекрёстке, но мы туда никогда не ходили, потому что готовили там плохо. Боголюбово – кафе «Нерль» за железным мостом, при проезде которого замолкали все приёмники. Город Владимир с, наверное, вечно строящейся объездной дорогой и пробками на ней. Село Демидово с тупым и непроходимым постом УТЭПО. Киржач – красивый, в старинном стиле деревянный терем ресторана «Сказка» с изумительными пирогами на въезде в Московскую область – ровно сто километров до Москвы. Ногинск – вечно закрытый железнодорожный переезд. Теперь есть объездная. Орехово-Зуево – большой перекрёсток на Ярославль – направо, на Ликино и Ликинский автобусный завод – налево. Электросталь и Электроугли – пост перед развязкой. Химбазы – директор мой однофамилец. Балашиха – бессчётное число светофоров… И вдруг – большие буквы «МОСКВА», выезд на кольцевую дорогу. МКАД.