Не щадя себя и своих врагов - страница 13

Вот мы и дома. Гарнизон опустел. На аэродромных стоянках понастроили землянки. В них ночами разведчики коротали долгие часы, когда объявлялась воздушная тревога. И мы не прочь были укрыться под многослойным накатом от вероятной бомбежки, но шагать от гарнизонной казармы до аэродрома километров семь и обратно казалось тяжелее пехотной службы. А воздушные тревоги объявлялись два-три раза за ночь. Едва дойдешь до землянки, как дадут отбой. Только-только войдешь в казарму, снимешь сапоги – снова тревога.

Фисак объявил нам троим перед строем эскадрильских механиков и техников благодарность за ударную работу на месте вынужденной посадки. Сверх того, он дал нам день отдыха. «Отсыпайтесь», – сказал он.

Я вернулся в пустую казарму, прилег на кровать, закрыл глаза, но заснуть не смог. Все думал, как там дела на аэродроме, как воюют разведчики. Ведь и от их полетов зависит, отстоим ли мы Москву.

Воздушные разведчики храбро сражались в небе Подмосковья. Наш первый Батя вместе со штурманом Политыкиным выполнил много важных заданий. В дни грозного наступления врага на столицу разведчики обнаружили большое скопление танков в окрестностях Волоколамска и Можайска. По их донесениям действовала наша штурмовая авиация.

Как тяжело добывались эти ценные сведения! Приходилось летать в плохую погоду, на обледеневших самолетах. Облачность и туманы закрывали объекты разведки. И тогда вылеты приходилось повторять. Фотографирование в плохую погоду не удавалось, а командование ВВС настойчиво требовало точных, подтвержденных фотоснимками данных.

Так было с разведкой танковой колонны в районе Волоколамска и Можайска. В первый полет Климанов пошел рано утром и вернулся расстроенный, озадаченный.

– Ни пехоты, ни техники не обнаружили на всем участке разведки, – доложил он командиру полка.

– Странно, – сухо сказал Тюрин. – А наземная разведка сообщает, что прорвалась танковая колонна. Боюсь, наш генерал будет недоволен. Пишите донесение.

Политыкин достал планшет, расположился на хвосте самолета и начал что-то писать. Так было заведено: сразу же после полета, не покидая стоянки, экипаж писал донесение о визуальной разведке. Прочитав листок, исписанный Политыкиным, Тюрин спустился в штабную землянку и попросил соединить его по телефону с каким-то генералом, который для нас был тогда инкогнито. Ему быстро ответили, и командир стал докладывать о полете Климанова. Конечно, генерал остался недоволен, приказал вылететь снова и разведать дополнительно другой участок шоссе, по которому могли прорваться фашистские танки.

Экипажу следовало бы дать отдохнуть – как-никак были в воздухе два с половиной часа. Для подкрепления сил не мешало бы выпить чайку перед повторным полетом. Но такое никому и в голову не приходило. Политыкин тут же вытащил карту и принялся рассчитывать новый разведывательный маршрут. Тем временем «фотики» закончили работу и доложили, что на пленке пусто, не снято ни одного военного объекта.

Климанов слетал вторично и снова ничего не обнаружил. Лишь в ходе третьего полета по другому маршруту Климанов увидел фашистскую танковую колонну. Она растянулась на десятки километров и двигалась на Москву.

В свой последний боевой полет наш первый Батя, Алексей Иванович Климанов, вылетел на Пе-3. На этом варианте бомбардировщиков «петляковых» не было предусмотрено место для стрелка-радиста. Разведчик был сбит вражеским истребителем снизу, с хвоста. Немного прожил и провоевал бесстрашный летчик, но мы его не забыли. Недаром в народе говорят, что жизнь измеряется не годами, а трудами. В ту годину многие не возвращались. Полк набирался опыта, неся тяжелые потери. За несколько недель напряженной фронтовой жизни погиб костяк полка – степенные, семейные летчики и штурманы. Некоторые из них налетали тысячи километров в гражданской авиации и оказались сбитыми в первых же вылетах на разведку.