– Долго он ещё? – Иван-дурак нетерпеливо переминался с ноги на ногу.
– Эй, круглоглазый друг! – окликнул Серого Конан. – Оставь пса в покое, мы сюда не за этим пришли.
– А он первым ругаться начал, – принялся оправдываться очкарик. – Всю мою родню до двадцатого колена вспомнил.
– Странно, – хмыкнул Людвиг, – я думал, что у волков и собак одни предки.
– С эволюционной точки зрения… – начал было Серый, но тут подал голос Ваня.
– Слушайте, вот этой будки здесь только что не было, – сказал он, указывая на стоящий неподалёку деревянный сортир.
– Вань, это у тебя от волнения, – махнул рукой киммериец.
Он поднялся на крыльцо, внимательно рассмотрел вырезанный на двери барельеф и бухнул кулаком по косяку.
– Эй, есть кто дома?
Дверь распахнулась, и глазам богатырей предстала невысокая фигурка шимпанзе, который молча уставился на гостей. Ваня и Конан растерянно посмотрели сначала на обезьяну, потом на Серого.
– Ты куда нас привёл?
Тот пожал плечами.
– Адрес верный.
Людвиг, глядя на обезьяну, задумчиво промолвил:
– Так вот он какой, капитан-богатырь. Щуплый, однако.
– Сам ты щуплый, – рявкнул вдруг шимпанзе. – А я коренастый.
– Шимми! Не может быть! – завопил Ваня. – Откуда ты здесь?
– А я и смотрю, портретик на двери на кого-то похож, – пробасил Конан, радостно улыбаясь. – Вот уж кого не ожидал тут увидеть.
– Я вас тоже на этом свете не ждал встретить, – расплылся в ответной улыбке Шимми и посмотрел на Людвига, потом на Серого. – А эти двое с вами?
– С нами.
– Тогда проходите. Только, пожалуйста, не шумите – все ещё спят. И осторожнее будьте – я тут ремонт кое-какой затеял.
Три богатыря и оборотень вошли внутрь. Конан по пути крепко приложился лбом о толстенную деревяшку, торчащую из стены, и, конечно, ругнулся. Тихонько, как и просил Шимми. От тихого киммерийского ругательства разве только штукатурка с потолка не посыпалась.
– Конан! – прогромыхал Ваня. – Тебе же сказали – тихо!
Людвиг зацепился кольчугой за какой-то гвоздь, дёрнулся, и на пол с диким грохотом рухнуло ведро.
– Шимми, я же просил хотя бы в субботу с утра ремонт не делать, – послышался стон из комнаты.
– Да я… – начал было оправдываться шимпанзе, но тут мимо него пролетел кто-то небольшой и мохнатым комком выкатился на улицу.
– Это что ли был капитан-богатырь? – спросил Людвиг.
– Шушпан! – заорал Шимми. – Вот вернёшься, я тебе такого ремня задам – в макаку краснозадую превратишься.
– Я тебя самого в макаку превращу – только посмей малыша трогать, – немедленно раздался басовитый женский голос.
– Мила, ну он же отец, он же должен как-то на сына влиять, – послышался тоненький женский голосок. – Хотя, конечно, не ремнём.
– Так и скажи, что мужа-макаку не хочешь.
– Само собой, не хочу. Ты-то себе жениха подобрала из человеков, хотя сама – лягушка.
Заинтересованные богатыри вошли в комнату, где увидели всклокоченного Ивана Прошина, сидящего на диване, элегантную шимпанзиху в белом передничке и здоровенную тушу лягушки с золотой короной на голове. Прошин, увидев вошедших, протёр глаза, затем, видимо, себе не поверив, ещё и потряс головой.
– Иван! Конан! Вот это да! Шимми, зверская твоя душа, что ж ты молчал, что друзья приехали?!!
– Да ты же сам просил хоть раз в жизни в субботу дать тебе поспать, – возмутился обезьян. – Я даже побратимов заставил тишину соблюдать.
– Да, секунды на две, наверное, – хмыкнул Серый. – Ну, ладно, моя миссия выполнена, по адресу я вас довёл.
