– Ничего вы подписывать не будете! – разозлилась я.
Вот только его ценных замечаний тут не хватало! Его пригласили сюда нарочно – меня бесить? Я сжала пальцы на подлокотниках кресла, взглядом пытаясь просверлить во лбу де Лафарга дыру побольше. От нарастающей духоты казалось, всё тело раскалилось, а платье вместе с нижней сорочкой прилипло к коже. Особенно горячими были руки – от запястий до локтей, их словно хорошенько отхлестали крапивой – и это ощущение становилось лишь сильнее.
Но я не сразу обратила внимание на то, что мне совсем уж поплохело, а когда заметила, внезапно стало поздно. Определяющее устройство как-то жалобно пискнуло, зажимы на моих руках стали горячими, а затем коробка прибора подпрыгнула и, немного подумав, разлетелась на куски.
Вместе с обломками по залу пронеслась упругая воздушная волна, затем на головы всем присутствующим просыпался целый ворох радужных искр, а ещё через мгновение почему-то – цветочных лепестков.
В распахнутое вспышкой окно влетел порыв ветра и закружил всё это сверкающее пёстрое великолепие по залу.
– Вот об этом я и говорил, – недоверчиво хмыкнул Гилберт.
Похоже, он во всё это “представление” не поверил. А мне было не до смеха: я не могла пошевелить ни руками, ни языком, чтобы сказать, что это всё вообще-то не иллюзия! Это то, что я создаю прямо сейчас, в реальном времени, по какой-то странной причине. Совсем нелогичные, казалось бы, явления возникали прямо из воздуха: розовые лепестки, волшебные блики, птицы, которые стайкой впорхнули в окно и расселись под потолком на резных выступах лепнины, и совсем уж внезапно – роса, которая выпала буквально на всех поверхностях вокруг, включая одежду.
Если честно, теперь тут не хватало только единорога и радуги.
– Прекратите это! – не выдержал кто-то.
А я не могла.
Голова кружилась, я пыталась встать, но тело не слушалось, словно его взяла в плен какая-то посторонняя сущность. Каким-то невероятным усилием я всё-таки стряхнула перегоревшие датчики со своих запястий, схватилась за подлокотники и подняла себя на ноги.
Сейчас я всё объясню!
Но триумф длился недолго: кабинет вокруг меня понёсся куда-то в бешеном водовороте, колени подкосились, и я, стуча зубами он внезапного приступа озноба, повалилась в обморок.
– Похоже, это всё-таки не обманка, – последнее, что я услышала, прежде чем упасть в темноту.
* * *
Гилберт
Мадемуазель Моретт упала словно подкошенная, хотя мгновение назад выглядела весьма бодрой и резво разрушала всё вокруг себя. Я как раз пытался стряхнуть со своих плеч внезапно опавшую на них влагу и одновременно отогнать от лица назойливую птицу, которая чирикала прямо мне в ухо.
Поднял глаза и увидел, как Селин оседает на пол, но в борьбе с внезапно образовавшимся вокруг сияющим хаосом никто, кроме меня, кажется, этого не заметил. Я почти скатился с лестницы вниз и сразу подхватил девушку на руки. Едва коснулся – и меня будто бы тряхнуло неслабым электрическим разрядом. В глазах потемнело. Да она просто переполнена магией! Как её саму до сих пор не разорвало на сотню маленьких мадемуазелей?
– Похоже, это всё-таки не обманка… – пропыхтел кто-то у меня за спиной. – Хотя применение магических тайников может ударить по тому, кто их запускает. Надо бы проверить.
– Сами проверять будете? – ревностно рыкнул я на начальника Регистрационной Палаты.
Тот отшатнулся и замотал головой.
