– Вот так, хорошо, мой маленький, – радостно приговариваю я. – Кушай-кушай.
Пока малыш ест, я пристально и умилением рассматриваю черты его малюсенького личика. Белесые реснички, светлый пушок бровей и синие-синие глаза, которые то распахиваются, то осоловело закрываются.
Пока непонятно, на кого похож сын – он еще слишком крошечный. Но его облик уже кажется мне самым восхитительным. Это немного забавно. Ведь наверняка каждая мама считает своего ребенка самым красивым на свете.
5. Глава 5 (полтора года спустя)
– Лина! А где бутылочка с водой? Не могу найти! – доносится из коридора звонкий голос Наташки.
– В сумке нет? – отзываюсь я.
Пока подруга ищет бутылку, я ползаю по полу в спальне в поисках Данькиной любимой машинки. Красного камазика с ярко-желтыми прорезиненными колесами. Без нее сын на улицу не выйдет.
– Нет!
– Может, в кармане коляски? – предполагаю, заглядывая под кровать. – Там, сбоку. Посмотри.
– Нашла! – через пару секунд радостно голосит Наташка. – Ну мы пошли?
– Подожди! Сейчас игрушку принесу, Даня без нее не гуляет.
Распрямляюсь и обвожу пытливым взором небольшую комнату. Да где же эта чертова машинка? Куда запропастилась? Вечно сын ее куда-нибудь заныкает, а я потом хожу ищу.
Неожиданно взгляд цепляется за яркое пятно под шторами! Вот ведь, а! За батарею засунул! Чудом ведь заметила!
Хватаю камазик и несусь в коридор, где Наташка стоит уже наготове.
– Держи машину, – наклоняюсь к сыну, сидящему в коляске, и целую его в нос. – Больше не теряй, хорошо?
Даня кивает, одаривая меня обворожительной улыбкой. Сдуваю со лба прилипшую прядь волос и смотрю на подругу:
– Памперс запасной в сумку положила. Ну это так, на всякий пожарный. Пустышка, влажные салфетки и солнцезащитный крем – там же. Если панамку будет скидывать, ругай. А то он в последнее время моду взял: снимает головные уборы и на землю кидает, представляешь?
– Ну как же я смогу отругать такую пусечку? – Наташка глядит на крестника и умиленно оттрюнивает нижнюю губу.
– Сможешь. Август на дворе – солнце активное.
– Ладно-ладно, поняла, – распахнув дверь, она выкатывает коляску из квартиры. – Ну что, Даня, помашем маме ручкой?
Она принимается усиленно махать ладонью, изображая прощальный жест, и сын следует ее примеру.
– Если вдруг что – сразу звони, – напутствую подругу.
– Да брось, Лин, в первый раз, что ли? – посмеивается она. – Все пучком будет, да, Данюсь?
Малец улыбается, явно соглашаясь с тетей.
– Пока, родной, – посылаю Дане воздушный поцелуй. – Слушайся тетю Наташу.
Подруга с сыном скрываются в лифте, и я, выдохнув, захлопываю дверь. Впереди куча дел, а у меня на все про все два часа. Надо ускориться.
Если честно, не знаю, что бы я делала без Наташки. Она так здорово меня выручила: любезно согласилась погулять с Данькой в парке, пока я буду решать рабочие вопросы.
Дело в том, что няня, которая приходит к нам пять раз в неделю на четыре часа, сегодня позвонила и сообщила, что приболела. Поэтому я осталась без помощницы, в которой очень нуждаюсь.
Быть матерью-одиночкой ой как непросто. Времени не хватает не то что на сон – даже на элементарные гигиенические процедуры вроде душа и чистки зубов. Нет, разумеется, я стараюсь следить за собой, но иногда бывают такие дни, когда руки доходят до расчесывания и умывания только после обеда.
Четыре часа в день, которые Даня проводит с няней, – это мой шанс хоть немного поработать. Жить с родителями, как я планировала изначально, не получилось. С самого рождения сына поставили на учет к кардиологу, и постоянно ездить на прием из поселка в город и обратно было элементарно неудобно.
