— Нет! — в моём голосе не было требовательности, скорее унизительная мольба на границе слёз. Я не могу лишиться последнего шанса на спасение, на сохранение самой себя и своих чувств.
Брови Доры удивлённо дрогнули, а на лице появилось что-то новенькое. Заинтересованность?
— Ты другая, — только и сказала девушка, но тянуться к моему карману перестала.
— Это плохо? — я гадала, что лучше: рвануть обратно в коридор, или взять в заложники эту банщицу. Она не выглядит особо крепкой и сильной, вдруг получится?
— Очень плохо, — её ответ окончательно добил меня.
— Расскажешь Яннаре?
В этот раз Дора долго смотрела мне в глаза и уже не отводила взгляд.
— Нет, не расскажу. Но очень плохо, что твоё запечатление с Мак... с его Высочеством не сработало.
— Почему же это плохо?
Она зарылась пальцами в эфемерные обрывки у себя на груди, а затем крепко сжала их в кулаке.
— Потому что я даже представить боюсь, что ты испытаешь этой ночью, изменяя против воли своему любимому. У тебя же был истинный до того, как ты попала сюда? Не отрицай, я вижу, что с вами сотворили. Он тоже страдал. Постарайся его забыть. Постарайся позволить новому запечатлению взять вверх. Так будешь проще, Вика.
— С тобой проделали нечто подобное? Я слышала, как Яннара говорила о других девушках.
— Нет! Мой Макс бы никогда мне не навредил!
Кажется, Дора внезапно потратила весь кислород и силы на этот выкрик. Она тяжело дышала и продолжала терзать обрывки нитей. Мой Макс? Она так и сказала! Что же связывает этих двоих?
— Никогда... Никогда... Он бы никогда! — Она раскачивалась из стороны в сторону и напоминала безумную. — Если бы я только могла дать ему то, что он хотел, если бы показала другой путь.
— Но вот ты здесь и страдаешь. Разве, это не противоречит, твоим словам? Он навредил тебе, сделал больно.
Она не спорила, глядела перед собой, куда-то сквозь меня, а затем вдруг спросила:
— Это нормально, что я ненавижу тебя?
— Смотря за что. Ты скажи, я извинюсь.
— Ты действительно нечто, Вика, — на губах Доры появилась улыбка, такая же неожиданная, как жара в январе. — Дай, свою руку, меня ужасно раздражает запах свежей крови, а твоя боль отдаёт у меня в зубах и висках, это просто невыносимо!
— Как ты почувствовала, что я поранилась?
Вот зачем она просила показать руку!
— Это мой дар. Молнии из глаз не пускаю, но лекарь я один из лучших в империи, — не без гордости сообщила Дора, а я, наконец, расцепила пальцы и высвободила сферу, пока она не рассыпалась раньше времени от нажима.
— Не бойся, Вика. Я не скажу Яннаре, я стараюсь держаться подальше от её дел с Максом. Единственное, что я могу — заботиться о тех, кто пострадал из-за моей слабости.
Протянула ей руку, стараясь не смотреть, в какое кровавое месиво я превратила собственную ладонь. А ведь я даже не почувствовала, как пропарываю себе кожу.
Приятная прохлада коснулась саднящих ранок, облегчая боль, а затем края начали срастаться, оставив после себя лишь крохотные белые следы.
— Спасибо, — я быстро сунула руку обратно в карман и вновь с облегчением коснулась, сферы, подаренной суккубом.
Дора улыбнулась и ещё какое-то время на её пальцах играли золотые искры.
— Это было легко. Знаешь, когда запечатление ворвалось в мою жизнь, я была самой счастливой на свете. Думала, как разделю свой дар, и вместе с любимым смогу делать то, что не в силах одна. Мы бы вместе ездили из города в город и лечили тяжелобольных людей. А теперь я выдаю полотенца и слежу за температурой воды в купальнях.
