Не смотри на него - страница 28

Захожу в гостиную. На ней растянутая черная футболка, доходящая середины бедер, а на ногах толстые носки с изображением авокадо. Волосы распущены и падают на спину крупными локонами.

- Ты задолбала называть мою мать «эта». У нее есть имя.

Девчонка медленно оборачивается на меня и кривится, будто тонну лимонов съела.

- Чего? Ты какого хрена лезешь вообще? – срывается уже на меня.

- Ева, прекрати – встревает ее отец.

- Да, идите вы все! – выставляет два средних пальца вверх и убегает наверх. Даже с первого этажа слышно, как хлопает дверь в ее комнате.

- Стас – вздыхает этот отец - неудачник. – Не принимай близко ее слова. Перебесится и успокоится.

- А вы не пробовали хоть раз успокоить ее сами? – с агрессией вылетает у меня.

Павел Андреевич сводит русые брови на переносице и трет уставшие глаза.

- Поверь, когда Ева в таком состоянии, ее лучше не трогать.

Мотаю головой, тоже мне отец года, и ухожу к себе. К черту их разборки. Но стоит мне подняться на этаж, как слышу из комнаты Никольской оглушительные звуки, как будто она громит комнату, не меньше. Оставляю спортивную сумку в коридоре и подхожу к ее двери. Дергаю за ручку, и та сразу поддается.

Захожу внутрь. Евы не видно. В ванной комнате горит свет. Направляюсь туда, но заходить не решаюсь. Вдруг опять грохот. Звук бьющегося стекла.

- Ева – зову негромко.

Тишина.

Приоткрываю дверь.

Она сидит возле душевой кабины прямо на полу. Рядом валяются осколки и разные баночки от лекарств. Девчонка прижимает голову к коленкам и подрагивает, будто та плачет. Волосы закрывают лицо.

Медленно двигаюсь в ее сторону.

- Ева – опять зову девчонку.

- Уходи – рычит в коленки.

Первая мысль – действительно свалить. Но ноги налились свинцом. Не могу так. Делаю еще шаг навстречу, а потом еще. Рассматриваю баночки. Это лекарства, а рядом осколки от разбитого стакана.

- Ты как? – застываю перед ней, сжимая ладони в кулаки.

- Холодно – хнычет Никольская. – Очень холодно.

Она дрожит. Присаживаюсь перед ней на корточки.

- Что случилось?

- Я просто хотела – Ева всхлипывает. - Хотела провести свой день рождения с мамой. Она обещала приехать. Она обещала – рваный выдох, перемешанный с судорогой. – А этот козел позвонил ей и пригласил на торжественное празднование. Типа, всем вместе. Мама отказалась. Если она не прилетит, я задушу его. Задушу - скрежещет зубами.

Я узнаю ее чувства. Испытывал такие же к отцу, когда тот прекратил общение со мной. Мне казалось, что это самое большое предательство в моей жизни. Я звонил, а он все искал причины не приезжать, чтобы не пересекаться с матерью, и совсем не думал о моих чувствах.

- Пойдем, провожу тебя в комнату, ты вся дрожишь. Здесь полно стекла.

- Плевать – упрямо мотает головой.

- Ева, пойдем – пытаюсь уговорить упрямую девчонку, но та резко отрывает голову от коленей и подрывается на ноги.

- Уходи – орет на меня - Зачем приперся? - но наступает на осколок и взвизгивает.

Ловлю ее, пока Ева чуть не летит навзничь, поскальзываясь на мокрой плитке. Хватаю за талию и сжимаю ткань футболки.

Она замирает и задирает на меня голову. Глаза красные с мокрыми дорожками по щекам и растекшейся тушью. Сейчас она другая. Живая. Трогательная. Маленькая обиженная девочка. Не осталось и капли от надменной стервы. Где же настоящая Ева?

- Ненавижу твою мать. И тебя – последнее произносит уже шепотом, цепляясь за мои плечи, царапая сквозь ткань футболки длинными ногтями.