– Почему ты так яростно стремишься ко второму месту?
Антон впился внимательным взглядом в чужое лицо, именно это долгое время не давало ему покоя. Он с самого начала заметил, что для Рахманиновой учёба была в приоритете, что не скажешь о нём самом. Поэтому ему было интересно узнать, что послужило причиной такого упорства.
– Это немного сложно, – девушка прикусила губу, раздумывая, как бы проще всё объяснить. – С самого детства от меня требовали хорошего результата, конечно, в рамках разумного, но планка всегда была высокой. К этому постепенно привыкаешь и уже сам выстраиваешь себе подобные требования. С каждый разом они всё выше и выше, – она изобразила в воздухе лесенку из ступеней, уходящих далеко вверх, – так, что уже и самому кажется невозможным достичь их. Но, несмотря на это, ты пытаешься снова и снова, раз за разом, шажок за шажком, и у тебя получается.
Грустно улыбнулась, отводя взгляд в сторону.
– И теперь вся жизнь строится только на том, чтобы забраться ещё выше, покорить ещё большие вершины, занять ещё более почётный пьедестал. Мне не нужно доказывать родителям, преподавателям или кому-то ещё из своего окружения, что я хороша. Единственный человек, который стоит моих нервов и времени, который стоит всех тех усилий, что я прикладываю, он здесь, – она ткнула указательным пальцем себе в грудь.
Князев завороженно слушал твёрдый и уверенный голос. Он не смог бы отвести взгляд, даже если бы захотел.
– Кто-то может посчитать это нездоровым самосовершенствованием через саморазрушение или же просто погоней за несбыточным идеалом, – зелёные глаза потемнели. – Но пока я дышу, я буду идти до конца. В любом начинании, которое выбрала, сделаю всё, что от меня зависит. Потому что это то, как я живу, то, как я выбрала жить.
Виолетта неосознанно сжала стаканчик, едва не разливая остатки кофе на конспекты. Парень молча перехватил дрожащие пальцы и, аккуратно разжав их, забрал помятый пластик. Спокойно накрыл своей ладонью слегка подрагивающую руку.
– Это скорее доказать себе, что мне всё по плечу, – едва заметная улыбка неуверенно показалась на лице девушки.
Наступило молчание, где-то в отдалении за соседними столиками улавливалось шуршание страниц и приглушённые голоса. Рахманинова болезненно поморщилась, не нужно было вываливать свои проблемы.
Конечно, ей стало легче, но она не привыкла делиться своими переживаниями с другими людьми. Антон внимательно выслушал её, в его взгляде можно было уловить понимание, и он точно ни капельки её не осуждал. Однако, несмотря на всё это, не следовало идти на поводу у этого красивого лица и рассказывать всё, что на душе.
Князев понимающе молчал и смотрел куда-то в окно, чтобы не смущать девушку ещё больше. Если он сейчас откроет рот, то разрушит царившую атмосферу.
Виолетта лихорадочно соображала, как более естественно сменить тему разговора. Ничего не приходило на ум, она то и дело отвлекалась на внешние раздражители. А ещё рука всё ещё находилась в захвате самопровозглашённого репетитора, что добавляло львиную долю неловкости.
Тёплая большая ладонь медленно перебирала тонкие пальцы, поглаживала выступающие костяшки. Чуть огрубевшая кожа была приятной на ощупь, девушка представила, как знакомый незнакомец занимается в спортзале, поднимая этими руками тяжёлые веса. Нежные круговые движения действовали успокаивающе, Виолетта уже и забыла, почему ещё минуту назад смущалась. Сейчас она чувствовала полное умиротворение.
