Не совсем мемуары - страница 6

Зато с их способными питомцами мы вволю пообщались во время традиционного круиза вокруг острова на прогулочном пароходике. Едва мы ступили на палубу, как услышали родную речь, причём, густо засоренную непарламентскими выражениями, из уст, в лучшем случае, четырнадцатилетних, а то и двенадцатилетних «малюток», причем, обоего пола. На чрезвычайно вежливое замечание моей супруги детишки ответили настолько непечатно и многоэтажно, что она сначала опешила и растерялась. Но быстро собралась и пообещала, что если молодняк не прекратит материться, то применит к ним меры физического воздействия. На что ей организованно предъявили известный жест со средним пальцем и пригрозили выкинуть за борт.

Только мое злобное вмешательство вынудило мелкотравчатое хулиганье с визгом забиться в салон, откуда немедленно выскочила их сопровождающая, грозя мне на хорошем английском языке всевозможными карами за притеснение невинных детишек. Именно здесь в дискуссию удачно вступила супруга на том самом классическом английском, пообещав всячески разоблачить и уничтожить в глазах широкой международной общественности миф о «выдающемся Мальтийском лингвистическом образовании», а затем, к моему немалому удивлению, перешла на родной и сильно обогатила лексикон присутствовавших даже мне ранее неизвестными образными выражениями. Результатом конфронтации стало полное разочарование в местных курсах «эталонного» английского языка.

* * *

В конечном итоге, посещение Мальты сыграло решающую роль при единогласном определении дочери в приличную, с серьезной репутацией, английскую спецшколу через три года после запомнившегося визита. Очень хотелось, чтобы при встрече с иностранными сверстниками она могла на равных общаться с ними на правильном английском языке без вкрапления непарламентских русских междометий, характерных для Мальтийской школы лингвистики.

Эта Рассказка начинает серию путевых заметок о постоянно вызывающей искренний восторг столице Таиланда и приключениях как в широко известных её туристических местах, так и неприметных укромных уголках.

Если бы в ранней юности кто-нибудь сказал, что к середине жизненного пути столица Таиланда станет моим любимым местом отдыха и обитания, то я без сомнения посчитал говорящего фантастом сродни Уэллсу. В те годы полной «заколюченности» Советского Союза даже визит в соцстраны представлялся чем-то из ряда вон выходящим. Слушая во второй половине 80-х уже прошлого 20-го века песню популярного тогда диск-жокея Сергея про опасный Бангкок10, я и представить не мог, что буду чувствовать себя в нем как рыба в замечательном и облюбованном аквариуме.

В молодости ощущение полного, всепоглощающего счастья я испытывал, находясь в приятном женском обществе в состоянии легкого подпития и в дружеском окружении на берегу хорошо знакомого ландшафта Гурзуфской бухты. Про далекие палестины и чужеземные курорты где-то за «железным занавесом» тогда даже не мечталось. И попав первый раз в Таиланд в 2000-м, я поначалу с некоторой оглядкой и робостью примеривался к «Бангкоку – городу контрастов». Но уже со второго, состоявшегося через год визита, ощущал себя в столице Сиама если не совсем местным, то вполне вжившимся в туземные реалии экспатом со всеми вытекающими.

Как правило, основным районом моего базирования служил квартал Пратунам, изученный постепенно вдоль и поперек. При помощи близкого приятеля, не без оснований прозванного «Полковником», я обычно останавливался в гостиницах «Centre Point», «Indra» или «Grand Watergate» за очень вменяемые деньги. Достаточно быстро на историческом, ныне практически снесенном, рынке Pratunam и в окружающих торговых центрах я обзавелся знакомцами, продавцами и продавщицами, что очень скрашивало и упрощало ежедневный быт в контексте покупок и не только. Присущий мне консерватизм и приверженность принципу «от добра добра не ищут!» сперва удерживали от более тщательного обследования отдаленных районов огромного города, дважды превосходящего Москву населением.