Ниязи в этом доме никогда не было и быть не могло. Может, он ночевал у каких-то других соседей? В любом случае на даче мы его больше не видели.
Он заявился в Finnegans в среду, как и обещал. Мы не сразу его заметили. Народу в паб набилось много, все галдели, звенели бокалы, Эмиль то и дело нервно ударял по том-томам. За одним из столов заливисто смеялась компания из четырёх подвыпивших одиноких девушек – у одной размазалась тушь, а у другой – помада, а третья девушка нежно улыбнулась мне. Я кинул на Сайку обеспокоенный взгляд, но она ничего не заметила и вообще казалась отрешённой, что с ней бывало нечасто.
Потом мы заиграли, Сайка запела, люди раскачивались с бокалами пива в руках и подпевали, а я гадал: что будет, если мы сейчас исполним одну из своих… одну из моих песен? Народ затихнет в недоумении? Или никто ничего не заметит, все так и будут раскачиваться по инерции, как маятник метронома?
На пятой песне я увидел Ниязи – он притулился к барной стойке и подпевал громче всех, широко раскрывая свой лягушачий рот, на самых надрывных моментах крепко жмурясь и складывая кожу на лбу в сложнейшее оригами из продольных и поперечных морщин. Прерывался он только для того, чтобы отхлебнуть из бокала с чёрным, забавно похожим на кофе «Гиннесом».
– Смотри, – в перерыве между песнями я толкнул Мику и мотнул головой в сторону Ниязи, – твоя любовь пришёл!
– Нет да-а-а, – обречённо застонал Мика. – Надеюсь, он не начнёт танцевать на столе!
– Такое уже бывало?
– Нет, но я не удивлюсь, если однажды будет.
– А давайте сыграем нашу Ramp to Hell, – предложил я, очевидно, оказавшись в зоне действия ауры озорства, окружавшей Ниязи.
– Нас потом вые…т за это, – сделав сие зловещее эротическое пророчество, Джонни с наслаждением втянул глубоко в себя продымленный воздух – сам он во время работы курить, конечно, не мог.
– Сыграем Ramp to Hell? – не теряя надежды, спросил я Сайку.
– Не придуривайся. – Она просто отмахнулась от меня. Я почувствовал, что ещё немного – и начну бить мою бесценную Сирингу об пол. В этот миг я поймал взгляд Ниязи, который отсалютовал мне бокалом с таким энтузиазмом, что пролил немного пива на колени сидящему рядом краснорожему от непривычной жары и обильной выпивки иностранцу.
В общем, до полуночи мы играли только одобренные начальством песни, и ничего своего. В Ниязи происходил круговорот пива, заставлявший его то вскакивать с нагретого стула и бежать в туалет, то доставать из кармана деньги, скрученные в тугой рулет. Похоже было, что он твёрдо вознамерился дождаться нас. Так оно и оказалось. Когда мы, измождённые, собирались покинуть паб, оставив охрипших посетителей наслаждаться тишиной, он присоединился к нам, изливая на нас свои восторги:
– Прелестно играете! Сайка, ты поёшь очень здорово! Собираешься делать карьеру певицы? У тебя такая внешность и такой голос, что ты точно станешь знаменитой! Это я тебе говорю, а я никогда не ошибаюсь, – тараторил Ниязи, описывая дуги вокруг нас и пытаясь вклиниться то между мной и Микой, то между мной и Сайкой. – Когда ты пела эту Closer, я правда чуть не заплакал! – И вдруг он спросил, обратившись ко мне: – А почему вы не играете свою музыку?
– Для этого есть специальные места, – ответил я.
– Подземные переходы? – фыркнул он.
– Нет, – ровным голосом возразил я, – иногда мы устраиваем концерты.
– Да, – подтвердила Сайка. – В марте у нас было выступление в ресторане Seven.
