В доме старейшины ничего не обнаружилось. Молоко на самом деле было свежим и чуть сладким. Ведьмы и близко от Стефана не было. Идэн мог доверять местному голове. Насколько охотник вообще способен кому-то верить.
От центральной площади рыцарь направился в сторону восточных кварталов. Все же все похищения случились в той части города. И скотина дохла от непонятной хвори тоже в тех же кварталах. Ближе к лесу….
Этот факт Идэна невольно настораживал. В прошлый раз ведьма тоже нападала там. В тот самый раз, когда двенадцатилетний мальчик смог каким-то чудом убить злобную тварь, приняв на себя ее проклятье. Это обстоятельство рыцаря беспокоило. Он точно знал, что та ведьма мертва, и ничего повториться не может. Более того, сейчас обстоятельства дела совсем другие. Но…
Охотник прекрасно знал, что отличается от других рыцарей Ордена. Выжив тогда после своей битвы с той ведьмой, он не забыл свое прошлое. Он не потерял душу. Ему потребовалось много сил, чтобы научиться быть похожим на остальных охотников. Хотя бы, ради того, чтобы выжить, чтобы избежать экзекуций жрецов. Идэн помнил почти все, кроме как раз той самой ночи. Иногда его тревожили какие-то видения. Темнота, всполохи зеленоватого пламени, мерещилась боль и нестерпимый звон в ушах. И как тогда в детстве, он, казалось, слышал все тот же настойчивый звонкой почти детский голос, повторяющий только одно – «не спи!».
Идэн знал, что это отголоски той ночи. И вопреки всему, он хотел вспомнить, что же произошло там на самом деле. Что сделало его особенным, не похожим на других рыцарей Ордена. Из-за чего он всю жизнь он будет прятаться от жрецов и их испытаний, бояться боли, жить под маской сурового, лишенного эмоций и памяти охотника.
Эта тайна не давала покоя. Что-то тогда, пятнадцать лет назад, пошло совсем не так, как должно. А сейчас снова в этом городе появилась ведьма. Идэн как-то связывал эти события между собой, против своей воли. Хотя видимой связи все же не было.
Усилием воли охотник отогнал от себя такие мысли. Если продолжать в том же духе, можно допустить ошибку. А это недозволительно. Идэн снова стал собранным, бесстрастным и сдержанным.
А воздух по-прежнему пах осенью, мокрой шерстью, запахами готовящейся пищи и людьми. Узкая улица уводила все дальше от центра города. Тут витали ароматы трав, воска и древесины. Ближе к Стене, защищающей город, появились запахи лошадей, домашней птицы и сена. А еще каменной крошки, железа, глины и извести, и снова – мыла и горячей воды.
Охотник вышел на небольшую площадь. Это был не тот пятак, о котором говорил старейшина. Идэн прекрасно знал все дороги города, потому изначально отправился другим путем. Охотник все же поддался своему странному беспокойству. И потому выбрал ту улицу, которая должна была привести его в родные места. Он хотел увидеть знакомые с детства дома, ощутить вот эти запахи. Хотел знать, что он почувствует. Если вообще еще может чувствовать.
Что-то было. Некий отклик. Совсем слабый, но был. Какое-то особое тонкое волнение, а вместе с ним – странное удовлетворение, что здесь все по-прежнему на своих местах. Вот эта самая площадь, всего в двух домах от сторожевой башни Стены, была для маленького Идэна раньше центром его мирка. Здесь на углу пожилая женщина с доброй улыбкой продавала сладости, и горячие калачи. Иногда она угощала детей, бегающих здесь по своим важным детским делам. Вон там, у начала дальней улицы, ведущей к лесу, стояла скобяная лавка, где отец часто покупал себе инструмент взамен негодного. А еще здесь где-то жила швея, в доме которой Идэну подбирали простую и чуть грубую холщевую одежду.
