– Следила за сердцебиением.
И поднимаюсь, злая, что мне приходится ещё и оправдываться.
– Я услышала шум, спустилась, а тут ты… Я вколола тебе вот это, – протягиваю ампулу прямо ему под нос.
Лео сводит глаза к переносице, пока читает название, но выражение его лица не меняется, и мне становится понятно – он смотрит автоматически, машинально. Уже через мгновение он снова вглядывается в меня огромными и очень странными глазами.
– Лео, ты в порядке? – додумываюсь наконец спросить.
– Да… – тихо произносит.
Мы некоторое время так и пялимся друг на друга, и вдруг я замечаю, что Лео начинает дышать чаще, весь натягивается, как флагшток, потом, неуклюже сглотнув, пересохшими губами задаёт мне вопрос:
– Я ничего такого… не сделал?
Что он имеет в виду? Сексом мы точно не занимались. Неужели?! У него бывают провалы в памяти?
– Ну… – говорю, – прям вот такого ничего.
11. Глава 10. Расследование
Лео неуверенно поднимается и, сидя на полу, осматривает себя. Что он ищет, я не знаю, но подкатываю ему стоявшую до этого у стены коляску. Да, Лео лежал в гостиной, а коляски нигде поблизости не было. Не было её видно и при его первом приступе, насколько я помню. Мне очень хочется поинтересоваться у него, каким образом он уже дважды оказался без коляски в гостиной, и в обоих случаях с приступом, но пока ещё не хватает смелости.
– А… Эм… – вдруг говорит он мне.
– Что? – теряю терпение.
– Тебе не нужно в свою комнату? Ненадолго.
– На сколько?
– Минут на пятнадцать, – отвечает, не глядя в глаза. И я понимаю, не хочет при мне подниматься и усаживаться в свою коляску.
– Нужно.
Очень даже нужно сходить в туалет, принять душ, почистить зубы и причесаться – а это примерно час времени. Макияж ещё тоже на повестке дня, но я возвращаюсь на кухню ровно через пятнадцать минут, как было запрошено. Лео в ванной. Как сиделку, меня очень интересует, по какой веской причине мой подопечный, он же босс, так смущается своих «ограниченных возможностей» и связанных с ними неудобств? Но, этот вопрос я тоже ему не задаю, как только появляется из ванной – вымытый и даже надушенный. Синяки под глазами, правда, как были, так и остались. И впалые щёки тоже на месте – так же было и после прошлого приступа, словно после каждого он худеет сразу килограммов на пять.
– Как часто повторяются такие приступы? – спрашиваю его.
– Такие не часто. Совсем не часто.
– Только при мне – уже дважды. Это не часто?
– Я был неосторожен.
– Это как?
– Неважно.
– Какие ещё бывают у тебя приступы?
– Обычные.
– А… обычные – это как?
– С ними я справляюсь сам, – Лео, наконец, решается поднять на меня глаза. – Мне не нужна помощь.
– Понятно.
Какая помощь ему нужна, мне уже ясно.
– Можно вопрос?
– Да, конечно.
Невзирая на энтузиазм в его тоне, Лео заметно напрягается и расправляет плечи, словно готовясь встречать удар грудью.
– О чём ты спросил меня?
– Когда?
– Когда проснулся.
Вначале я наивно верю в то, что он не понимает о чём речь.
– Первое, о чём ты спросил меня, когда проснулся. Ну, утром. Полчаса назад.
По тому, как он прячет в тарелке свой взгляд, я догадываюсь, что всё он прекрасно понял. Лео боялся именно того вопроса, который был только что задан.
– Я уже не помню, о чём спрашивал. Прости.
Он голоден – это видно даже по тому, как он проглатывает половину жареного яйца – одним махом, жадно и с удовольствием. Но второе яйцо и половину первого оставляет на тарелке, положив вилку рядом.
