…Возле него сидела та самая девушка с Рыбачьей пристани. Правда, уже не в лазурном платье, а в облегающих джинсах и желтой майке, и русая грива теперь была забрана в хвост. Но он не мог перепутать: тот же прямой носик с едва заметной горбинкой, соболиные брови вразлет и глаза под стать им – широко посаженные и опушенные густыми ресницами. На левой скуле краснеет пятно – будущий синяк.
Глядя на него, девушка пролепетала:
– Спасибо… Вы мне жизнь спасли!
– Ну уж, прямо и жизнь… – хмыкнул он. – Скорее всего, на вашу жизнь они не покушались. Правда, вас могли изнасиловать или вообще превратить в сексуальную рабыню. Месяц назад по телевидению трубили, что в Фриско накрыли банду сутенеров. Видно, не всех изловили… Мне кажется, симпатичным девушкам вообще не стоит искушать судьбу и разгуливать по ночам!
– Какая ночь? – возразила она и кивнула на светящийся циферблат посередине приборной доски. – Начало десятого, детское время.
– Обычно вы гуляете еще позже, – не то спросил, не то констатировал Дэн, вспомнив танцульки на набережной. И вдруг сообразил: – Или это были ваши друзья?
– Нет, вы что! – возмутилась девушка. – Какие друзья, просто…
Она запнулась, умолкла и стала рыться в рюкзачке. Видимо, изыскания ни к чему не привели, потому что, дернув за шнурок рюкзака, она обиженно тряхнула его, шипя сквозь зубы по-русски:
– Вот черт! Черт! Черт!!!
– Ты русская? – поразился Дэн, и только сейчас сообразил, что крики раздавались на его родном языке.
– А вы что – тоже?
От удивления глаза девушки стали почти круглыми, как у кошки. Затем она улыбнулась, а после рассмеялась:
– Свой свояка видит издалека!
– В данном случае больше подойдет другая поговорка: «Сам пропадай, а товарища выручай».
– Не слышала такой…
– Ну, конечно, про товарищей теперь не актуально. Ты откуда?
– Из Москвы.
– Давно?
– Уже год. Учусь в университете.
– На кого?
– Адаптивная социализация. А вы давно здесь?
– В Штатах – десять лет, до этого жил в Германии. А родом из Ленинграда.
– Да? Я тоже там родилась, но никогда не бывала.
– Как это?
– Мы переехали, когда мне еще года не исполнилось, а позже как-то не выдалось съездить. Мама отчего-то Питер не любит. И говорит, что там не любят москвичей.
– Это точно, – кивнул Дэн и протянул руку: – Ну, давай знакомиться, землячка. Дэн Сэндлер.
– Надя Петрова.
– Хорошее имя, а главное, редкое… – пробормотал Дэн себе под нос, но Надя неожиданно откликнулась.
– «Ирония судьбы»! Ее до сих пор под Новый год по телику обязательно показывают.
– Ее и в восьмидесятых показывали, – улыбнулся он, – и в девяностых. Вечное кино.
– А вы знаете, что ремейк сняли? В ролях Безруков, Хабенский, Лиза Боярская…
– Боярская? Дочь Д’Артаньяна, что ли?
Девушка покивала и продолжала перечислять:
– И Барбара Брыльска, и Яковлев, и Мягков. Боярская – дочка Брыльской и Яковлева, а Хабенский – сын Мягкова, и все как бы повторяется…
– И что, хорошее кино?
– Нормальное, – пожала плечами Надя.
– И ты будешь смотреть его каждый Новый год?
– Не-а, – помотала она головой.
– То-то же, – назидательно заметил Дэн.
Девушка вновь недовольно тряхнула рюкзаком.
– Телефона нет, представляете?
– Выронила?
– А может, эти гады вытащили…
– Зачем им твой телефон?
– Не знаю. Я вообще не очень понимаю, отчего Наиль взбесился.
– Так ты их знаешь?
– Одного. Наиль – он из Дагестана, учится на третьем курсе, на востоковедении. Все мы, кто из России, немного знаем друг друга.
