Этот пьяный вальс так на жизнь похож:
где тут раз-два-три, разве разберешь…
Обними меня, чтобы свет погас…
Вечность напролет мы танцуем вальс,
только пьяный вальс всё сбивает счет:
то ли раз-два-три, то ль наоборот…
Давай станцуем вместе пьяный вальс,
и, может быть, он снова сблизит нас…
Щекой слезу мою сотри,
и пусть не слышно раз-два-три,
давай попробуем последний раз.
Небесный музыкант
Песню небесный играл музыкант,
ноты вели нас, как звезды в туман,
к любви.
Песню небесный играл музыкант,
но неземной ошибался талант,
увы…
Все начиналось с ноты до:
там под счастливою звездой
два наших сердца
открыли дверцы —
и в них любовь свила гнездо.
А нота ре взошла потом:
мы целовали летний гром,
и в каждом звуке
сплетали руки —
и нота ми казалась сном…
Но ноте фа досталась роль
нам принести измены боль —
и мы бездумно
свечу задули,
любовь приправив нотой соль.
И закричала нота ля,
как SOS больного корабля,
но было поздно,
погасли звезды —
и нота си не доплыла…
* * *
Моя душа беременна любовью,
я чувствую, она вот-вот начнется,
когда пересечемся мы с тобою —
и в каждой моей клетке вспыхнет солнце.
И кровь по жилам брызнет водопадом,
и оживет пропитое здоровье —
душа освобождается от яда,
когда она беременна любовью.
Сходить с ума от брошенного взгляда,
уснуть в ногах, проснуться в изголовье…
Мне больше ничего уже не надо,
когда душа беременна любовью.
И если бы не наважденье это,
я точно что-то сделал бы с собою —
но ночь в окне сменяется рассветом,
когда душа беременна любовью.
* * *
На стойку бара льется свет,
и никого у стойки нет,
лишь кофе пряный аромат
и откровенный чей-то взгляд.
По окнам бьет холодный дождь,
за окнами осталась ложь…
И кофе пряный аромат,
похоже, свел тебя с ума.
Я точно знаю, что нас ждет,
и все слова уже не в счет —
под кофе пряный аромат
меня ты выбрала сама.
И будет так, как быть должно,
и будет дождь стучать в окно…
Но кофе пряный аромат
ни в чем не будет виноват.
Письмо
Напишу Вам смешное письмо,
чтобы Вы, прочитав, улыбнулись,
напишу, с кем бываю в кино —
и ни слова о том, что люблю Вас.
Отыщу я такие слова,
чтобы Вам на мгновенье взгрустнулось,
напишу, что желтеет листва, —
и ни слова о том, что люблю Вас.
Я попробую так написать,
чтоб волнение к Вам прикоснулось…
Обо всем я сумею сказать —
и ни слова о том, что люблю Вас.
* * *
Твои письма, как капли крови,
исцеляют меня, когда
мне ничто не поможет, кроме
твоего далекого «да».
…Среди ночи глаза открою,
осознаньем ошеломлен —
у меня твоя группа крови
и твоей головы наклон.
* * *
Поцелуи – словно выстрелы,
мы с тобой смертельно ранены,
наши танцы будут быстрыми,
мы танцуем не по правилам.
Ничего, что ночь – случайная,
лучше так, чем в одиночестве.
Может, снова повстречаемся,
если музыки захочется.
Тает дымка сигаретная,
опустели рюмки узкие…
Не шепчи слова запретные —
все равно, утонут в музыке.
Две улыбки на прощание —
и розетка обесточена…
Может, снова повстречаемся,
если музыки захочется.
* * *
Такое время дня,
такое время года,
что слава не нужна
и не нужна свобода.
Должно быть, заодно
ноябрь и бездомность,
когда твое окно
взошло звездой бездонной.
Похороню крыло
у твоего порога —
окно твое взошло
над бедною дорогой.
Окно твое взошло,
последним светом брызнув,
и слово не спасло —
такое время жизни.
* * *
Я заглянул в твое окно —
и сразу запотели стекла,
и света яркое пятно
подернулось туманом блеклым.
Должно быть, в комнате тепло,
и без меня тебе просторно —
свело узорами стекло,
как судорогой сводит горло.
