Сегодня последний день учебного года. Дети разъехались в радостном предвкушении летних каникул. Из моего пятого класса осталась только одна ученица. Бросаю взгляд на часы. Ее мать опаздывает на сорок минут.
Дама, которая ведет продленку, уже жаловалась, что семья Натали никогда не забирает дочь вовремя. Но в последний учебный день продленка не работает, так что в классе остались только я, Натали и мисс Джонс.
Натали рисует, и, похоже, ее совсем не смущает отсутствие матери. Я присаживаюсь на корточки рядом с малышкой и улыбаюсь как можно шире: она не виновата в постоянных родительских опозданиях.
– Прекрасный рисунок, – говорю ей.
Девочка улыбается в ответ:
– Это моя семья на пляже. Летом мы едем в Грецию.
На рисунке фигурки из палочек – две большие и две маленькие. Самая маленькая, в розовой юбке, с рыжими волосами, совсем одна в самом дальнем углу листка. Я указываю на нее.
– А это кто?
– Моя младшая сестра Шарлотта. – Натали со вздохом берет синий карандаш, чтобы раскрасить море. – Она реально надоедливая.
Я смотрю на картинку и, хотя это просто детский рисунок, чувствую укол грусти из-за одинокой фигурки на песке. Ссоры сестер неизбежны, особенно в таком возрасте. Наверное, не стоит вмешиваться, но слова сами поднимаются откуда-то из глубины груди.
– Знаешь, – говорю я так тихо, что девочке приходится прекратить рисовать, чтобы расслышать. – Быть старшей сестрой очень важно.
Натали прищуривается:
– Почему?
– Младшая сестра смотрит на тебя снизу вверх. Она очень сильно тебя любит. – Я перевожу дыхание. Я думаю об Оливии. – Наверное, ты лучшая подруга из всех, которые у нее будут.
Натали в задумчивости морщит маленький носик, опускает взгляд на рисунок и нежно проводит пальцем по печальной одинокой фигурке сестры. Когда она снова поднимает глаза, ее лицо светится интересом.
– А у вас есть сестра, мисс Фэйрвью?
Ее вопрос, невинный сам по себе, пронзает насквозь, и ответ застревает в горле. На него нельзя ответить просто: «да» или «нет». С того дня, когда похитили Оливию.
– Извините, я опоздала. Извините!
Я подпрыгиваю и оборачиваюсь на звук женского голоса. Его обладательница шагает по классу. Поскольку Натали всегда забирают поздно, я впервые вижу ее мать. На ней легинсы для йоги «Лулулемон»[2], рыжие волосы собраны в короткий хвост.
– И в последний учебный день тоже. Прошу прощения!
Она подходит ближе, и я до зуда внутри чувствую, что знаю ее. Да, я знаю ее. Откуда я ее знаю?
– Надеюсь, я вас не слишком задержала? – спрашивает она.
– Нисколько, – отвечаю я, хотя ей следовало забрать ребенка сорок пять минут назад.
– Отлично! – Она поворачивается к дочери, которая забросила первый рисунок и начала на чистом листе новый. – Ты передала мисс… – Мать Натали бросает на меня взгляд и корчит гримасу. Это, видимо, извинение за то, что забыла мое имя.
– Фэйрвью, – подсказываю я.
– Фэйрвью! – повторяет она громко, словно выкрикивает «бинго» на вечеринке, опускает руку на голову дочери и проводит по длинной светлой косичке. – Ты передала мисс Фэйрвью подарок?
Натали кивает, не поднимая глаз.
– Да, он чудесный. Спасибо. – Я вспоминаю о керамической кружке с надписью «Лучший учитель в мире». У меня скопилось полным-полно таких кружек: на Рождество и в конце каждого учебного года мне дарят их десятками. Я чувствую себя виноватой, что не могу оставить все у себя, но зато в местном благотворительном магазине их теперь много.
