Не только еда. Книга первая. Часть первая - страница 14

– Где это я? – удивлённо спросил Вятич.

– Ты про конкретно это место или вообще? – поинтересовался Водитель.

– И то и другое! – ответил ему парень, задумчиво взяв со стола модельку, чтобы получше её рассмотреть.

– Положи на место! – вдруг резко произнёс Водитель, привставая с кровати.

Вятич удивлённо поставил игрушку обратно на стол и вопросительно посмотрел на него.

– В тысяча девятьсот пятьдесят шестом году «Фольксваген жук» получил то, что станет одной из его наиболее отличительных особенностей, – набор двойных хромированных выхлопных труб, – услышал он объяснение собеседника, садящегося обратно на кровать. – Модели для США получили более высокие защитные бамперы и трубчатые рейки. Это – уникальная модель именно пятьдесят шестого года. Её уникальность в том, что в Америке тогда не делали модели проходных автомобилей, только престижные тачки типа «Кадиллаков» или премиум-моделей «Шевроле».

«Водитель!» – хмыкнул про себя юноша, а вслух спросил:

– Так где же мы? Ну, в смысле и там и тут?

– «Там» – это проще воспринимать как некий промежуток между миром живых и миром мёртвых, немного в стороне от сна, по-умному называется «Литораль», на сленге – «прилив», в простонародье – «промежность». Здесь ты потому, что нырнул в литораль из реального мира. Тебя терминами грузить?

– Ну попробуй! – нерешительно предложил Вятич.

– Реальный мир называется супралиторалью, нырнёшь ещё глубже – в сублитораль уйдёшь, там и мёртвых можно повстречать. У них там гнездо, или, грубо говоря, нерест. Ещё термины нужны? Или лучше сленгом?

– Не, не надо терминов! – решительно замотал головой юноша. – Давай лучше по-простому.

– Ну, тут всё проще, «земля/промежность/омут». Ну, то есть «прилив», а не «промежность». Нормальные люди литораль на «прилив» и «отлив» делят, «прилив» ближе к «земле», а «отлив» – к жмурикам. Что такое «земля», надеюсь, объяснять не надо?

– Нет, пока понятно всё. – отмахнулся юноша. – Дальше, пожалуйста, объясняй.

– Ты здесь, потому что состояние поймал, типа вздрагивания и голоса услышал обрывистые и куском? – поинтересовался Водитель.

– Да. А откуда ты… – начал было Вятич и тут же осёкся: – А хотя, да, понятно.

– Не тупи! – поморщился его собеседник и посмотрел на часы. – Запоминай! Засыпал сколько? Десять минут? Пятнадцать? Двадцать? Примерно полчаса осталось, потом у тебя будильник зазвонит.

– Извини! – стушевался Вятич. – Просто я никогда о таком не слышал.

– Проехали! – отмахнулся Водитель. – Так вот: когда человек засыпает, его восприятие перестаёт получать обычный дневной объём информации и на краткий момент начинает воспринимать происходящее в приливе. Это состояние называется «берег». Потом разум вырубается, и баюшки-баю. Но ты не рубанулся, а нырнул в литораль. И теперь ты «кобальт». Ясно?

– А почему «кобальт»?

– Да потому, что это гномы были такие, жили в абсолютной темноте, как ты, когда только нырять научился. А теперь повтори, что усвоил.

– Ну, реальный мир называется «земля», – начал перечислять Вятич. – Это место – «прилив», дальше – «отлив», а ещё дальше – «омут». На земле – живые, в омуте – мёртвые. Я нырнул с «берега» в «прилив», и теперь я «кобальт».

– Отлично! – кивнул Водитель. – Не такой уж ты и тупой. А теперь запомни: кобальтов жрут. Пачками.

– Кто жрёт? – вздрогнул Вятич.

– Да все кому не лень! К тебе вот, например, чуть не припёрлась простая областная лярва, которую ты сам позвал, – собеседник хмыкнул и добавил: – Прости за пошлый каламбур. Но сейчас это не важно. В следующий раз расскажу. А ещё на них подсаживаются. Поэтому всегда закрывай зеркала и закутывайся в толстое одеяло. Люди фонят на сантиметр-два от тела, через толстое одеяло их не учуять. И помни: лярва – это ещё не самое худшее, там и пострашнее есть. А умерев во сне – умираешь и наяву.