Я выдохнула, но вовсе не потому, что беспокоилась, что у меня останутся шрамы, как у парня из фильма, а потому что переживаю за реакцию француза. Он говорит на русском без акцента, но я все равно нарекла его так.
– Организм молодой и справится со всем самостоятельно.
– Но вы, пожалуйста, сделайте что-нибудь, чтобы уже сейчас все выглядело хорошо, иначе…
Запнувшись, я бросила красноречивый взгляд в сторону двери, внутренне поежившись от предвкушения дороги. Меня немного укачало в пути. Только признаться в морской болезни, как и в абсолютно пустом желудке я не собиралась. Но второй такой поездки я не выдержу.
– Мы поедем в другой центр.
– Хорошо, – улыбнулся врач, вновь надев маску. – У нас есть программа для молодой кожи.
– К вам приходят не только взрослые женщины?
Женщина в маске улыбнулась мне одними глазами, услышав и поняв мое изумление.
– К нам приводят мамы своих дочерей. Так что не переживай, все будет в полном порядке. Ничего агрессивного и сложного.
– Я переживаю не за себя, а за мир в целом, – ответила я с трудом представляя себя здесь со своей мамой.
Она всегда мне говорила, что я самая красивая.
– Не всем повезло с генами, как тебе.
– Да-да, – ответила я с убийственной вежливостью.
Пока я лежала на кушетке, впитывая в себя всякие разные крема и маски, успела поболтать с врачом и поняла почему эти центры красоты так манят дамочек всех возрастов. Здесь можно было поправить внешний вид, но и наболтаться всласть, узнать последние новости и сплетни из светской тусовки. То есть убить трех зайцев сразу.
– Ну вот и всё, – выпалила я с преувеличенной бодростью оказавшись в просторном холле. – Я готова ехать домой.
Почему преувеличенно? Просто я успела задремать. То, что было интересно женщинам постарше пока мало интересовало меня. Я больше думала о том, как вернусь домой и о том, что скажу папе. А еще о том, как избавлюсь от этого приятного запаха, потому что в нашем доме даже самое дорогое мыло и то не пахло так вкусно.
– Хорошо, Ида, – сказал этот Николас, тщательно осмотрев мое лицо и плечи. – Поехали.
Он еще задержался в клинике пока я размещалась в автомобиле, а когда вышел, то вручил мне увесистый пакет с фирменным логотипом клиники.
– Это тебе, – на лице мужчины вдруг промелькнуло смущение. – Будешь пользоваться пока все не пройдет окончательно.
Его эмоция отчего-то рассмешила меня – было очень странно видеть нечто такое на лице взрослого и очень уверенного в себе мужчины.
– Спасибо, – поблагодарила я, разместив пакет на сидении рядом. – Теперь вы отвезете меня домой?
– Может я накормлю тебя напоследок? – спросил мужчина, услышав мое бурчание в животе.
Я страшно покраснела уже в который раз, но все же покачала головой.
– Дома поем, – ответила я, а потом добавила. – Вы же не виноваты в том, что произошло со мной, почему так заботитесь обо мне?
– Потому что, – начал Николас, явно не ожидав моего вопроса. – Потому что…
Я приподняла брови, но на самом деле понимала его. Просто это было очередной попыткой вернуть его с небес на землю.
– Иногда нужно делать то, что велит сердце – проговорил француз задумчиво и посмотрел в окно, – помогать, заступаться, спасать…
– А если он велит делать плохие вещи?
Мое сердце ёкнуло, когда его глаза сверкнули в ответ на этот вопрос, превратившись в два холодных стеклышка.
– Предпочитаю думать, что оно велит мне творить справедливость.
