– Не спиться? – доносится голос из угла мужской голос. Константин, как и обещал, пошел спать в кресло. Прям как истинный джентльмен.
– Нет, – тяжко вздыхаю. Подбиваю рукой подушку и устало откидываюсь на спину.
– А вот Бабе Зине, кажется, зашибись, – говорит полушепотом. – Она храпака до утра давать будет.
– Это да, – начинаю тихонько хихикать в ответ. – Часов до четырех.
– А что так долго спит? – слышу иронию в его голосе с последующим ехидным смешком.
Что-что, а вот с юмором у него все в порядке. Я вообще люблю людей, которые умеют посмеяться и в том числе над собой. Я сама такая.
– Ну почему поздно?! Как раз к утренней дойке, – натягиваю повыше одеяло и заправляю его вокруг себя. – Моя бабушка тоже всегда так вставала. А потом всех заставляла ложиться рано спать, – поворачиваюсь на бок и кладу руку под щеку.
– Понятно, – парень сладко зевает, и я повторяю за ним в унисон. – Надо и себе попробовать уснуть, – слышу шуршанье. Понимаю, что мужчина моститься в этом маленьком, старом кресле. Ему, наверное, там совсем неудобно. У него ведь еще ребра болят. Хотя, с другой стороны, почему меня это должно волновать? Он сам выбрал себе место для ночлега. Его никто не заставлял там садиться. Мог бы и на полу поспать. Но ведь пол холодный. Все-таки не май месяц за окном. Котов может простудиться и заболеть пневмонией. Тогда уж лучше кресло. Это не самый плохой вариант из имеющихся. Конечно, можно было бы и поделиться с ним диваном, но вот уместно ли это?! Он мне все-таки посторонний мужчина.
Проходит еще минут десять. После чего у меня начинается сражение между сердцем и разумом. И если сердце жалеет Костю, то мозг кричит мне во весь голос, что пустить его на кровать чревато последствиям. И какими они могут быть, только одному Богу известно. Еще мой мозг мне напоминает, что не стоит забывать про его девушку Веронику и о том, как мужчина некрасиво поступает с ней на данный момент. Сердце противоречит и давит на жалость, заставляя меня вспомнить каким несчастным был этот мужчина в первый день нашего знакомства. Разум ему отвечает, что он наглый и вообще подозрительный тип. А сердце твердит, что он на самом деле очень добрый и терпит все мои закидоны. Еще спустя минут пять этого диалога, подключается совесть. Она всегда вылазит наружу очень не вовремя. И начинается сплошной кавардак в моей голове, от которого мысли скачут как стадо горных козлов.
– Костя, – останавливаю этот бардак в голове и тихо зову парня.
– Что-о? – так же тихо отвечает сонным голосом.
– Тебе там очень неудобно? – приподнимаюсь и сажусь на диване.
– Нормально, – коротко отвечает.
Совесть опять берет слово и утверждает, что он врет.
– Не ври. Я знаю, что неудобно. Я поделюсь с тобой кроватью. Хочешь?
– Алина…
– Что? – подаюсь вперед.
– Спи.
Что ж ты такой упрямый? Ну не силком же мне его тянуть к себе на кровать.
– Я серьёзно, кхм, – от шепота пересыхает во горле и приходиться откашляться. – Ляжем валетом. И под разными одеялами. Обещаю, что приставать не буду, – пытаюсь пошутить.
– Надо говорить так: не будет ничего, чего ты не захочешь, – слышу сопроводительный смешок.
– Интересно, и часто ты это девушкам говоришь?
– Хочешь обо всех послушать? – ехидничает он.
– Боюсь, что мне ночи не хватит на твои рассказы, – чувствую легкий укол ревности.
О, Ревность. Заходи, четвертой будешь. У нас тут как раз все свои собрались. Как раз составишь компанию совести.
