— Может, посидим в кафе? Поговорим в непринуждённой обстановке?
Понимаю, что нам крайне непросто говорить сейчас.
И это я пока ещё не спросил у Лены то, что так волнует душу в настоящий момент. Я не задал ей главный вопрос — моя ли дочь сейчас так радостно качается и говорит что-то на своём, детском, языке.
— Ты действительно считаешь, что способен не просто выслушать, но услышать? — спрашивает Лена и смотрит на меня с надеждой.
— Я не считаю, а так и есть на самом деле. Я хочу понять, что случилось. Помочь тебе, если ты нуждаешься в помощи.
— Поможешь оформить мне документы на выезд за границу?
Во взгляде Елены плещется надежда.
Зачем она решила сбежать за границу?
Мне больно от мысли, что она снова исчезнет, но если я соглашусь, то хотя бы буду знать, куда она уехала. Смогу видеться с ней. Хотя надо ли мне оно, если Лена бежит от меня? Вот сейчас я здесь, нашёл её спустя столько времени, но не вижу во взгляде женщины взаимности. Она мне не верит, не хочет раскрыться. Так стоит ли надеяться на что-то дальше? Уходить я тоже не готов. Чувствую, что она нуждается во мне, пусть и боится произнести эти слова, признать в первую очередь для самой себя. Единственное, что я могу сделать, если хочу сблизиться с ней — согласиться. А уж дальше всё сложится так, как должно.
— Если ты действительно хочешь этого, я готов помочь, — киваю я.
Лена останавливает качели, помогает дочери встать на ножки и смотрит на меня, словно в это мгновение внутри неё борется два человека — один готов довериться мне, а второй ищет подвох в моём поведении.
И кто победит?
Мы смотрим друг на друга какое-то время и молчим, пока девочка не бежит за воробьём и не падает. Она не плачет, а Лена помогает ей подняться, отряхивает тёплые вязаные штанишки от влажной грязи, насколько это возможно, и усаживает в коляску. Хоть у меня есть прекрасный племянник и маленькая племянница, но я так и не научился обращаться с детьми, не знаю, как делать это правильно.
— Расскажешь, от чего бежишь? Или от кого?
Лена не отвечает.
Она катит коляску перед собой, а я иду рядом с ними.
Мне кажется, что кто-то пристально наблюдает за нами, но оборачиваюсь и никого не вижу.
Неприятное ощущение только усиливается. Всё-таки я ожидал воссоединение с Леной иное, более бурное, что ли? Рассчитывал, что она утонет в моих объятиях, но понимал, что такого не будет.
Мы добираемся до старенького дома, именно его адрес мне прислал Тимур.
— Подождёшь, пока я соберу вещи? — спрашивает Лена, когда мы входим во двор.
Сам пока не понимаю, что она хочет, но со всем соглашаюсь.
Она не приглашает меня войти в дом, поэтому остаюсь на улице и переминаюсь с ноги на ногу. Прохладно, так как солнце уже успело спрятаться, но грешно жаловаться.
Надеюсь, что Лена не сбежит через какой-нибудь тайный ход, и мне не придётся искать её снова.
Я ведь ничего плохого ей не сделал.
Заслужил ли я такое отношение к себе?
— Замёрз? Зашёл бы, чай выпил, что ли? — спрашивает вышедшая на крыльцо пожилая женщина.
Яркий красный платок, одетый на голове женщины, отчего-то режет по глазам. Она щупленькая, но видно, что сильная женщина и может накостылять в случае необходимости. Лицо незнакомки испещрено морщинами, но его черты слишком правильные, и я делаю вывод, что в молодости женщина была красавицей.
— Спасибо, но я вынужден отказаться. Лена попросила подождать здесь, — отвечаю я.
