– Да ты что, дружище? Боишься что ли?
– Я в первый раз к гадалке иду. Что хоть делать-то с ней?
Зальцбург заржал.
– Чего, чего? Обычное дело… Если молодая, то…
– Ёсич, я серьезно…
– Все… Пришли… – поставил в споре точку Петрович.
Метрах в двадцати от героев стояла избушка.
Зальцбург мысленно перекрестил товарища.
– Ну, Ваня, иди, ни пуха…
– Мне с ней не уток стрелять…
– Иди, доктор! Иди!
Остап подтолкнул Ивана вперед.
С другого края к лесной сторожке, вооружившись посохом, бабка Ульяна, как заправский экскурсовод, вела Марго.
– Недолго осталось…
– А как мы обратно вернемся? Темнеет уже…
– А чего нам возвращаться-то? В доме том и заночуем. Там все есть для сна… Иль торопишься ты куда?
– Да некуда вроде…
– В избе той… Будто мир иной открывается. Ученые места такие магнитными называют.
– Гео… Геомагнитными, бабушка…
– Там прям вижу я так отчетливо, так отчетливо… Как если бы голых в бане…
– Чего мне видеть совсем не хотелось бы…
За женщинами метрах в двадцати, поглядывая в бинокль, поторапливался Боцман.
– Вот ведь акула – пиранья… Сожреть, не подавится…
Куды ведет девку, старая клешня?
…
Иван открыл дверь.
– Можно войти?
– Входите… Входите…
Иван вспомнил «Вия» и ему захотелось перекреститься.
За столом сидело нечто в бордовой шали – ни баба, ни мужик, ни цыганка, ни танцовщица, с тюрбаном на голове, монисто на шее, в тапках, как у Хоттабыча. В общем, смесь Шахерезады, старой ведьмы и фокусника.
Перед гадалкой на столе чего только не было – свечи, карты, миски, спички, травы, магнитики с холодильника, знаки зодиака, рокерские атрибуты.
Тетя жестом пригласила Ивана присесть.
– Рассказывайте… А я пока ауру Вашу подчищу…
И тут гадалка щелкнула кнопкой плеера, и Оззи Осборн заорал на всю избушку.
О! Это была одна из любимых композиций Ивана.
– Вы это серьезно, бабушка?! – обрадовался он.
Гадалка весело подмигнула.
– А то!
– Да там не бабка по ходу… – засомневался снаружи Зальцбург, услышав голос известного во всем мире рок идола.
– А кто? – на Петровиче не было лица.
– Праздник там, Петрович… – ускоряя шаг, Остап рванул к сторожке.
А там…
После самогона и сморщенных сушеных ягод, Клава полностью расположила к себе хирурга, который в одночасье напрочь забыл о своей миссии и полностью отдался атмосфере праздника и свободы.
Пока к сторожке в сопровождении Ульяны приближалась Марго, из теплых краев в родные пенаты вернулась Гертруда Семеновна Швах.
И первое, что сделала женщина, прежде чем зайти в дом, она достала из почтового ящика накопившуюся в ее отсутствие корреспонденцию.
Услышав совсем не деревенские мотивы, Марго с опаской посмотрела на подсвеченные цветомузыкой окна лесного домика.
– По-моему, мы не туда попали.
– От чего же? Туда… В самое яблочко…
Ульяна посмотрела на Марго.
– Как мужа-то зовут?
– Ося… Простите… Остап.
– А я, дура, картам не поверила. Не соврали родимые. Как есть бабник… Пойдем, девк, Осю твоего из лап дракона спасать.
– Какого дракона?
– А вот сейчас посмотрим, какого…
И тут природа взбунтовалась, и по округе разнеслись устрашающие раскаты грома.
От увиденного в лесной сторожке действа Марго оцепенела.
Иван, Зальцбург и Петрович, сидя на полу и покуривая неизвестного происхождения скрутки, наслаждались танцем полуголой Клавдии, впервые исполняющей стриптиз для такой приличной публики.
Рядом со зрителями в тазу дымила собранная бабкой Ульяной трава.
Выросший как из-под земли за спиной Марго Боцман определил сцену следующим образом:
