Зашел в прихожую, щелкнул выключателем и остолбенел.
Натолкнулся на взгляд: решительный, отчаянный и храбрый. Взгляд человека, который потерял почти все и будет защищать то, что осталось, ценой собственной жизни, если понадобится.
Димка, его маленькая Зима, которую он в детстве забрасывал снежками и лепил ей снеговиков побольше, потому что у нее только маленькие получались из-за роста и недостатка сил.
Повзрослела. Выросла. Стала другой. А взгляд тот же. Влюбленный и решительный.
– Это ты… – хрипло проговорил не в силах оторвать от нее взгляд.
Что случилось с тобой? Где ты так долго была? Он думал, она умерла, пропала так же, как ее брат и отец. Похоронил ее. Но квартиру не продавал. Мог. У него доверенность была. Но ждал чего-то, оттягивал.
Теперь понял, чего ждал.
Надеялся, что жива. Что вернется. Если не к нему, то хотя бы в этот город. Она выросла тут. Родилась.
Он хотел засыпать ее вопросами, но не стал.
– Это я… – так же хрипло выговорила она ему в ответ.
Между ними двенадцать лет разницы, но именно сейчас ему показалось, что она старше, мудрей.
Сургут не стал спрашивать зачем она вернулась. Ответ прочитал в глазах.
Кроме него никого больше нет. Никого. И она вернулась в город, где убили ее мать, чтоб не убили того, кто у нее остался. Самый близкий и родной человек.
***
У него не было шанса. Ни тогда, ни сейчас.
Он долго не верил ей, себе. Доверял ей свою спину и знал, что она всегда прикроет тыл. Но, когда Дима его попросила по-настоящему ей слепо поверить, оступился. Подвел не только ее.
Все потерял. Всех, кого любил и кем дорожил.
У него раньше не было шанса, теперь есть. Если она вернулась к работе, есть.
А вот у нее нет. Больше шанса быть без него у нее нет.
***
– Я так и не понял: зачем мы разделились?
Вася впервые открыл рот за тот час, что они находились в дороге, а точнее, стояли в пробке и тащились со скоростью черепахи. Радовало только то, что это не авария впереди, а просто сильный снегопад затруднил дорогу, и водители (те у которых все хорошо с головой) сбавляли скорость и предпочитали не рисковать. До места назначения осталось не так уж и долго, еще пара поворотов и двести метров по прямой.
– Мы разделились потому, что мне так нужно, никто кроме нас не знает в какой машине Шрайман и с кем из охраны он уехал. Пока мы ничего не ведаем о предполагаемом враге, будем играть в наперсток.
– Особо долго шифроваться не выйдет, ты же это понимаешь?
Она бы сейчас посмотрела Васе в глаза, но следила за дорогой. Чего она там не видела?
– Понимаю, Вася. И ты тоже долго дурачком прикидываться не сможешь, так что, давай обойдемся без дешевой пьесы, окей? Я твое личное дело читала, Кимура тоже его стороной не обошел, поэтому, завязывай со спектаклем и говори, как думаешь на самом деле.
– В моем личном деле ничего такого нет.
– Конечно, нет, – она кивнула своим мыслям, подтверждая его слова, – Если не знаешь куда смотреть. Вася, дурак умным прикидываться долго не сможет, да и не правдоподобно выйдет, а вот умный дураком… Ты же умный мужик, дураки в нацбезе долго не продерживаются, а тебя свои же списали… За что, кстати?
– Какая разница?
– Большая, Вася, большая. Я могу только предполагать, но имею два варианта: плохой и очень плохой.
– Ты тоже, я смотрю, не просто умная, а очень умная, – сарказм сочился в каждой произнесенной, мужчиной, букве.
Дима понимала почему он так ощетинился. Свои же поперли, не потому что он плохой, а потому, что слишком честный. И на работу он устроился, через гордость свою переступив, потому что на шее ребенок и квартира в кредит, да и няня денег стоит. А пенсия, несмотря на все его заслуги, не такая уж и большая.
