– Так что вам? – спросила продавщица, которая встречала каждого нового покупателя с таким неудовольствием, будто он приходил в магазин специально, чтобы мешать ей спокойно жить.
– Ничего, – ответила Инга. – У меня деньги украли.
Продавщица хмыкнула и отвернулась. Прикрывая дыру на колготках разрезанной сумочкой, Инга вышла на улицу и снова позвонила Григорьеву. Благо телефон не вывалился на асфальт и не сгинул в сточной канаве.
– Это опять я, – сказала она, когда ее без пяти минут муж взял трубку. – У меня неприятности.
– Я знаю, Инга, ты уже говорила. Ты что, не в состоянии добраться до моего офиса? – спросил тот раздраженно. – Я торчу в вестибюле, как последний болван.
– Не мог бы ты за мной приехать?
– Да я ведь еле-еле припарковался! Если сейчас отъеду, место тут же займут. Куда я потом денусь? Послушай, Инга, если тебе не хочется тратить на меня время, поезжай домой. Я все пойму.
– Я не могу приехать, у меня нет денег, – сухо ответила она. – Из моей сумки украли кошелек.
– Не может быть! – не доверил Григорьев.
В общем-то, было чему удивляться. С ней никогда не случалось ничего неожиданного. С неприятностями она справлялась самостоятельно и не любила о них рассказывать.
– Ну… Дойди пешком, тут ведь недалеко. Так и быть, я подожду, – великодушно согласился он.
Стараясь не привлекать внимания прохожих, Инга направилась к остановке. Тут как раз подъехал троллейбус, и она подалась вперед, пытаясь разглядеть его номер. И наступила на шланг, который рабочие тащили через тротуар. Каблук подвернулся, Инга взмахнула обеими руками и грохнулась на землю. Двое рабочих заржали, а третий сердито крикнул:
– Аккуратнее надо быть, женщина!
Кряхтя, бедолага поднялась на ноги и, хромая, побежала к троллейбусу. Прыгнула на ступеньку и едва не расплакалась от облегчения. Главное, казалось ей, добраться до Бориса. Он все устроит. Пассажиры косились на нее. Еще бы! Грязная, в рваных колготках да еще дурно пахнущая. «Пиво действительно было дрянь», – подумала Инга. Оно высохло у нее на волосах, образовав блестящую лаковую корку. Смыть его водой в туалете до конца ей так и не удалось.
Вот и первая остановка, еще немного – и она на месте. Тут в салон вошли два молодых человека – кровь с молоком. В их руках были удостоверения контролеров с черно-белыми официальными фотокарточками и печатями через весь лоб.
– Меня ограбили, – сообщила, Инга, демонстрируя им свою разрезанную сумочку.
– Ага! – согласились контролеры. – И отняли авоську с бутылками. Давай, тетка, вали отсюда.
Троллейбус затормозил, сложил двери гармошкой, и Инга вывалилась из него на тротуар, едва не рыдая от облегчения. Две старухи, вышедшие следом за ней, принялись громко негодовать:
– Вон, гляди, молодая, а уж вся спилась. Смотри-ка на что похожа. Вот стыдобища!
Инга отчаянно покраснела и гордо вздернула подбородок. «Не верю, – сказала она себе, – что только потеря кошелька отличает стоящего человека от никуда не годного! С какой это стати я расклеилась? Немедленно взять себя в руки!»
Она уверенно подошла к зданию офиса, где работал Григорьев, и заглянула в вестибюль. Там никого не было, только охранник сидел на высоком табурете и смотрел на противоположную стену с грустной улыбкой, – вероятно, вспоминал сумасбродную молодость. Инга снова достала телефон и набрала номер.
– Наконец-то! – обрадовался Григорьев – Я в «Веселом дятле» кофе пью. Я тебя ждал, ждал…
