Огромная пятикомнатная квартира Раковых находилась в старом доме на Разъезжей улице. Совсем недалеко, на улице Печатника Григорьева, жил Иван Корнеев. Оксана даже не подозревала, что так расстроится, попав в этот район. Она и была-то у Ивана дома всего раза три, но этого оказалось вполне достаточно для того, чтобы у нее запульсировало в висках и заломило затылок, когда машина ехала мимо знакомых домов и дворов. Видимо, она здорово изменилась в лице, потому что Пылаев даже спросил, не стало ли ей плохо. Оксане пришлось сказать, что в легковых машинах ее всегда укачивает, но она сразу придет в себя, как только они выйдут из такси на свежий воздух.
– Вам лучше? – спросил Алексей, когда они уже поднимались по широкой, облицованной гранитом лестнице на третий этаж.
Она кивнула, чтобы он отвязался от нее. Лучше ей не стало, потому что и стать не могло. Ей стало значительно хуже. Лестница была почти такая же, как в доме, где жил Иван. Такие же отполированные до благородного блеска деревянные перила, такие же широкие подоконники из белого и голубоватого мрамора, двустворчатые двери квартир.
В один очень счастливый вечер, каких в ее жизни было немного, Корнеев пригласил Оксану в ресторан. Она не помнит, танцевали ли они там и что ели и пили, потому что важным для нее тогда было совсем другое. Возвращаясь к Ивану домой за полночь, они медленно поднимались по такой же лестнице, целуясь на каждой площадке, а потом устроились на холодном мраморе подоконника, где Корнеев сказал Оксане, что она – самая главная женщина его жизни. Она навсегда запомнила не только его голос, гулко раскатывающийся по подъезду, но и запах его признания. На лестнице отремонтированного для состоятельных людей дома пахло не кошками и помойкой, а цитрусовой свежестью новомодных отдушек и чуть-чуть эмульсионной краской. Возможно, разгоряченные вином и близостью друг к другу, они с Корнеевым остались бы на этом широченном подоконнике на всю ночь, если бы не соседи Ивана. Эти соседи, как показалось влюбленным, чересчур демонстративно и долго возились со своими многочисленными замками. В пику им Корнеев сгреб Оксану в охапку и понес к себе в квартиру. И они не спали всю ночь, а потом провели вместе еще и целый день. Тогда Оксана была уверена, что будет вместе с Иваном всю жизнь…
Квартира Раковых тоже была похожа на корнеевскую, хотя чуть ли не в два раза больше. Мода есть мода, и люди отделывали свои жилища стандартно. Различие состояло только в качестве и цене отделочных материалов. На стенах прихожей Анны Николаевны полированные панели темного дерева перемежались с зеркалами почти в той же последовательности, что и в квартире Ивана. Оксана с тяжело бьющимся сердцем брела по коридору, и ей казалось, что в комнате она непременно встретит Корнеева. Она тяжело дышала. Пылаев бросал на нее тревожные взгляды, а она лишь вымученно улыбалась ему.
Оксана несколько отдышалась лишь в гардеробной, где госпожа Ракова вывалила перед комиссионщиками кучу фирменных шмоток в очень хорошем состоянии. Тут были и многочисленные блузки и платья, и обувь, и джинсы. Оксана и Пылаев боялись, что Анну Николаевну не устроят цены, которые они ей могут предложить, но женщина сразу соглашалась с каждой суммой, которую они называли, и совершенно не торговалась. Заметив удивленные взгляды представителей комиссионки, Ракова улыбнулась и сказала:
