— Ты дорогу-то запоминай, — напомнил Яр, — а то мало ли что.
Яна кивнула и открыла глаза.
— Ночью поведу? — спросила она.
Яр покачал головой.
— Некуда спешить, — сказал он, — за день уедем и так далеко. Лучше уж нормально поспим. «И подумаем, что делать дальше», — добавил он про себя.
В то, что вокруг только бескрайний лес, нет ни колючей проволоки, ни закоптевших стен, верилось пока что с трудом.
Яр не слишком боялся ментов, которые и в городе-то не всегда могли сделать то, что должны. В голове у него по-прежнему сидел Журавлёв — проколоться второй раз он не хотел.
Когда темнота уже опустилась на лес, и Яна ещё раз предложила пересесть за руль, Яр снова покачал головой.
Они свернули с дороги, заехали на несколько десятков метров в лес — так, чтобы машина не просматривалась с трассы, и стали разводить костёр.
За три дня технология была отработана целиком. Яна собирала топливо, Яр готовил очаги и резал еду. Затем они молча ужинали — Яр смотрел на огонь, а Яна на Яра. Она каждый раз злилась, замечая это, отворачивалась, но поделать с собой ничего не могла; и через какое-то время опять ловила себя на том, что разглядывает небритое, осунувшееся лицо.
Яр основательно поправился за эти дни, но всё равно выглядел больным.
Потом они забирались в спальный мешок — вместе, потому что Тук дал всего один — и засыпали, повернувшись друг к другу спиной, но плотно прижавшись спина к спине — «чтобы сохранить тепло».
Яр на самом деле почти не спал. Ему не нравилось находиться в темноте. Когда голова не была ничем занята, снова всплывали воспоминания, и если на зоне он думал в основном о воле, то теперь — всё больше вспоминал зону. Яне он говорить не хотел — не видел, чем бы та могла помочь. Просто лежал, обхватив себя руками, и старался думать о будущем, но выходило с трудом.
— Не спишь? — услышал он в темноте, когда повернулся на спину, чтобы дать отдохнуть затёкшей руке.
Яна привстала на локте и смотрела на него абсолютно заспанными глазами сверху вниз.
— Спи, — велел Яр. — Пока ты болтаешь — точно не усну.
Яна закусила губу, но отворачиваться не стала.
— Яр, давай поговорим.
— Говорили уже.
— Нет. Я как раз хотела сказать… — она накрыла грудь Яра рукой, будто опасаясь, что тот может вскочить и убежать, хотя сделать это, лёжа в спальнике, оказалось бы нелегко. — Прости меня. Это был абсолютно несвоевременный и ненужный разговор. Я не хотела тебя расстраивать или обижать. Ты, правда, очень… — она замолкла, чувствуя, как к горлу подступает ком. Раньше говорить было проще. Теперь, чтобы донести до Яра то, что беспрестанно крутилось в голове, сначала приходилось долго складывать буквы в слова.
— Ты была права, — Яр поколебался секунду и тоже лёг набок лицом к ней, разглядывая такое знакомое и чужое сейчас лицо. — На девочку ты не тянешь никак.
Яна сглотнула. Об этом она догадывалась и так. Все эти чёртовы три дня. Когда видела своё отражение в стеклянной стене кафе — и потом, в лобовом стекле.
— Знаешь, — произнёс Яр медленно, будто подтверждая её мысли, но в то же время глубоко погружаясь в свои. Он тоже подложил под голову локоть и смотрел теперь куда-то чуть выше Янинова плеча. — Я раньше, когда видел тебя… Ты на меня действовала как керосин на костёр. Ну или вон… как сухой спирт. Вижу — и сноп искр. Смотрел и просто не мог думать головой. Только… — он прокашлялся, — ну ты поняла.
