—Это если свадьба, Вик.
—В любом случае я голая, если ты вдруг не заметил, — съерничав, поворачиваюсь к нему в надежде, что тот хотя бы глаза опустил. Но фигушки там. Так и стоит, пуская слюну.
—Заметил. Прости, я...
Знал бы ты, как мне все равно, что ты, но вместо этого я печально улыбаюсь и иду за ширму возле шкафа.
—Что-то срочное? — скидывая с себя полотенце, сразу шустро напяливаю легкий халат до колена. Надо бы и белье, но это снова придется быть в поле зрения почти мужа. Нет уж, спасибо.
В то время Сережа подходит к ширме практически впритык и хрипловатым голосом говорит мне:
—Ты кольцо оставила у меня, приехал отдать.
—Да, вылетело из головы. Извини, — плотно закутавшись в халат, я выхожу и сразу же натыкаюсь на мужчину, который теперь стоит совсем не там, где я изначально себе обрисовала.
Сильные руки прижимают меня к стальному телу, и я упираюсь носом в белую рубашку-поло. По коже гуляет отвращение, но, сцепив зубы, запрещаю себе отталкивать Сережу. Он же имеет право? Так?
Имеет. Только я не имею никаких прав.
—Я соскучился, — он наклоняется ко мне и оставляет смазанный поцелуй на щеке, пока я так и стою изваянием напротив человека, в принципе не обезображенного, вполне себе симпатичного. Уверена, многие на моем месте уже бы выжимали трусики, но не я.
Не я.
—Сереж, мне готовиться надо, — опустив взгляд, я шепчу еле слышно, не смея по-настоящему дать отпор, но при этом не раскрывая объятий. Ощущаю, что наши лица в сантиметре друг от друга, от этого становится даже больно, будто бы я изменю спецназу с этим человеком.
Но ты изменила своему навязанному жениху со спецназом. Острая боль оседает в сердце битым стеклом. Мне кажется, я тону в этой безысходности.
—Хорошо, готовься, конечно, — вижу, как его руки то тянутся ко мне, то опускаются. Первой шаг назад совершаю я, после чего поднимаю взгляд на него.
А вот Сережа теперь смотрит не на меня, а будто бы сквозь. По лицу проходит судорога нечитаемой эмоции, а в глазах тухнет огонь. Кадык виражирует вверх и вниз, а потом звучит вопрос, следом даже рука поднимается и цепляет шею, чтобы повернуть влево и вправо.
—Что это? — вопрос языками пламени обволакивает меня целиком. Я вскидываю воинственный взгляд на мужчину и едко спрашиваю:
—Ты не понимаешь, да?
Не может не понимать, не может не осознавать, что это не просто синяки на коже, что это укусы и засосы, оставленные другим, тем, кому я дала разрешение, с кем проводила время по своему желанию. Острое осознание реальности как никогда меня добивает сейчас. В теле нет страха, есть только предчувствие надвигающегося шторма. Не взлетим, так поплаваем, да?
Он шумно выдыхает, сильнее сжимая подбородок, притягивая к себе ближе. Становится больно, потому что пальцы не щадят нежную кожу.
Я вижу, как ему хреново, читаю это по раздувающимся крыльям носа, по алеющему от злости лицу, по вибрирующим мышцам и стальному захвату, который сейчас смещается мне на шею, толкая к стене. Хоп. И я плотно прижата к ней, а впереди массивная злющая фигура моего жениха. Пульсация в груди становится болезненной, а перед глазами пелена, лишь бы не окунаться в водоворот ненависти, что меня сейчас потопит. сейчас потопит.
—Ты моя, ты все равно моя, бл*ть! Моя, — кричит, впиваясь в мои губы кусающими поцелуями, таранящими и приносящими только боль и незаживающие раны.
Сережа от боли и злости воспламеняется быстро, хватая меня за руки, а затем отталкиваясь от губ, рычит, упираясь лбом в стенку.
